Последние отзывы

  38  

Стараясь вести себя громко, чтобы привлечь внимание обитателей дома, отец Василий прошел через двор и, громко топая ногами по веранде, подошел к входной двери. В дверь он стал барабанить тоже сильно, по-хозяйски, и, не дожидаясь ответа, открыл ее. Из сеней пахнуло соленьями, сухими сборами трав, но наслаждаться запахами заготовок хозяйки не пришлось. В доме что-то стукнуло и послышались шаги. Они даже показались отцу Василию тяжеловатыми для женщины, и он уже пожалел, что не дождался участкового.

Дверь из сеней в дом распахнулась, и священник с облегчением и некоторым удивлением увидел саму Дарью, в домашнем линялом платье и с шерстяным платком на плечах. Вид у женщины был какой-то унылый и мятый.

– Ой, батюшка! – воскликнула Дарья. – А я думаю, кто там стучит. Проходите в дом-то, проходите.

– А ты чего ж не на ферме-то, Дарьюшка? – поинтересовался священник, быстро осматриваясь в доме и незаметно прислушиваясь.

– Занемогла я немного, – пояснила женщина, зябко кутаясь в платок, – прилегла вот, а тут вы.

– Ты уж прости меня, Дарьюшка, что потревожил, – начал отец Василий издалека, чтобы дать возможность Белоусову подобраться к дому. – Поговорить хотел я с тобой.

Разговаривая, отец Василий умышленно прошелся по дому, как бы любуясь порядком и чистотой, в которой его содержала хозяйка. Мельком глянул и в горницу, но признаков постороннего человека не заметил. Единственное, что показалось немного неуместным в этом доме, так это чуть заметный запах курева. Может быть, не всякий бы его уловил, но некурящий отец Василий заметил. Само по себе это еще ничего не значило. Мог зайти к Дарье, к примеру, кто-то из соседей с папироской.

– Да вы садитесь, батюшка, – предложила Дарья.

– Спасибо, – поблагодарил отец Василий, отчаянно пытаясь тянуть время, нужное Белоусову, чтобы проверить все вокруг дома и в хозяйственных постройках. – Устал я сегодня что-то. Ноги гудят, как чугунные.

– А то, может, чайку поставить, батюшка, с дорожки-то? Вот и передохнете.

– И то дело, Дарьюшка, – согласился с облегчением священник, – с чайком и разговор легче пойдет.

Дарья вышла в сени, погремела там чайником, посудой и вдруг ойкнула. Отец Василий подскочил, как на пружине, и совсем уже решил броситься на помощь женщине. Мысль о скрывающемся поблизости Чичере не давала покоя. Но вовремя услышанный голос участкового остановил священника.

– Что-то гостей у меня сегодня, – без улыбки отметила Дарья, возвращаясь в дом в сопровождении Белоусова. – То одна кукуешь, переговорить не с кем, а то один за одним идут. Случилось чего?

Отец Василий перехватил отрицательный взгляд лейтенанта и решил начать разговор сам, не надеясь на опыт милиционера.

– А дело у нас, Дарьюшка, к тебе такое. Слышала, наверное, что на днях я с Матюшиным в тайгу ходил, а там столкнулся с военными, которые обложили беглых уголовников?

– Как же, слышала, – испуганно ответила Дарья.

– Так вот, постреляли военные уголовников, потому что те вооружены были и сопротивление оказали.

– Страсть-то какая, – прошептала женщина, прикрывая рот ладошкой.

– Белоусов вчера к своему начальству в город ездил, – продолжал отец Василий, пристально наблюдая за женщиной. – Ему там и рассказали, что одному из преступников все же удалось скрыться. А сел в округе, в неделе пути пешком, кроме нашего, нет. Но и это еще не все. Оказывается, что этот преступник еще по колонии был знаком с Гусевым. Вот милиция и считает, что мог этот беглец в наше село направиться, чтобы у Гусева по старой дружбе отсидеться.

– А я-то что же? – с напряженным лицом спросила женщина.

Отец Василий отметил про себя, что лицо Дарьи было именно напряженным, а не удивленным. Какое, мол, мне дело до вашего Гусева и вашего преступника. Я женщина одинокая, знать ничего не знаю. Видно было невооруженным глазом, что знает.

– А то, Дарьюшка, – мягко, отеческим тоном пояснил отец Василий, – что у тебя в последние дни жил ведь кто-то или частенько приходил. И не из наших, не из верхнеленских. Ведь так?

– Да что ж вы такое говорите, отец Василий? – попыталась возразить женщина, но на ее глаза навернулись слезы, и только махнув рукой, она уткнулась лицом в свой платок.

– Не знаю, что он тебе о себе наговорил, Дарья, – продолжал говорить священник, – только он и есть тот самый преступник. Он с дружками несколько охранников при побеге убили, в лесу еще одного солдатика. А молоденького паренька, который с ними из самой колонии шел, они в тайге убили. Убили, а потом его мясом несколько дней питались. Вот такой он, твой дружок-то сердечный.

  38