18 
– Алексей Петрович, – «трубач» поднялся с кресла, – не буду вам мешать. Созвонимся.
– Но… – развел руками Алексей Петрович, – мы же еще не обсудили…
– Я позвоню сегодня вечером, – твердо сказал лысоватый мужчина и, встав с кресла, направился к двери.
– Ладно, – устало выдохнул Замятин. – Простите, что я так прагматично… – кашлянул он, посмотрев на Китайца, – но, знаете, бизнес заедает, голова кругом! – Он тяжело вздохнул.
– Монахов ведь был акционером. – Китаец показал глазами на стоявшую на столе пепельницу из черненого серебра с чеканкой. – Сколько акций ресторана принадлежало ему?
Алексей Петрович кивнул, мол, курите. Танин пододвинул к себе пепельницу, достал сигареты и закурил.
– О господи, – снисходительно улыбнулся Замятин, – да какое это теперь имеет значение? Всякое в семье бывает, – он сокрушенно покачал головой, изображая скорбь и досаду, – все вроде хорошо, а потом вдруг такая трагедия! – Он потянулся к пачке «Мальборо», вынул сигарету и тоже задымил. – По статистике, почти восемьдесят процентов убийств совершается на бытовой почве…
– Я вам уже говорил, что официальная версия убийства грешит отсутствием убедительности и логики.
– Но ведь… – замялся Алексей Петрович, – милиция доказала… На пистолете Еленины отпечатки пальцев и все такое.
– Это ничего не значит, – возразил Танин.
– На что вы намекаете? – выпрямился в кресле Замятин. – Говорите прямо.
– Елену заставили стрелять в мужа, – не моргнув глазом, ответил Китаец.
– Что за чушь? Кому это было нужно? – приподнял брови Алексей Петрович.
– Послушайте, – усмехнулся Китаец, – если бы Монахов был почтальоном или дворником, я бы иначе смотрел на это дело. Но он был менеджером и совладельцем крупного ресторана и, как вы правильно заметили, энергичным и предприимчивым человеком. Вполне возможно, что в его голове теснились планы и проекты. Он был к тому же достаточно смелым, во все вникал, доводил до ума и отличался завидной самостоятельностью. Это дает мне основания подозревать в его убийстве тех, кто так или иначе был связан с ним по бизнесу.
– Вы хотите меня обвинить? – Если бы не груз усталости, давивший на Алексея Петровича, он бы возмутился, а так только слегка сдвинул брови.
– Ну что вы! – доброжелательно улыбнулся Китаец. – Я ищу убийцу Монахова и надеюсь на вашу помощь.
– Что вас интересует? – зевнул Замятин.
– Сколько акций было у Олега Борисовича?
– Семьдесят процентов, а что?
– А тридцать у холдинга?
– Вы, я смотрю, осведомлены, – покровительственно улыбнулся Замятин.
– Этого требует моя профессия, – вяло пояснил Китаец. – Как вы с ним познакомились?
– Через моего приятеля, – нехотя ответил Замятин.
– Поясните, пожалуйста. – Китаец выпустил облачко дыма.
– В торгово-промышленной палате, на семинаре. Олег тогда рассматривал возможность вложения капитала. Давыдов Семен Егорыч, директор молокозавода, и познакомил нас. Олег хотел заниматься продовольствием. А мы как раз с рестораном затеяли: строительство, оформление… А денег нет. Все в обороте. Вот мы его и «завербовали», – грустно улыбнулся Замятин. – Он как раз подыскивал возможности вложения капитала после продажи какой-то недвижимости.
– И Монахов стал акционером, – резюмировал Китаец.
– Стал, – кивнул Алексей Петрович.
– У вас были какие-нибудь трения по работе?
– А у кого их не бывает? – с усмешкой взглянул на Китайца Замятин.
– И чем они были вызваны? – невозмутимо спросил Китаец.
Замятин махнул рукой.
– Пустяки, – после глубокой затяжки сказал он, – разные там частности. Сейчас и не вспомнишь.
– А враги у него были?
– Да черт его знает, – пожал плечами Замятин, – Олег хоть и принципиальный был, но с людьми ладил. А с чего вы взяли, что Елену кто-то заставил стрелять? – неожиданно спросил он.
– Охранник дал ложные показания, сказав, что никто в дом не входил и не выходил. Он был подкуплен бандитами. – Танин следил за выражением лица Замятина.
Алексей Петрович был удивлен, и, как показалось Китайцу, искренне.
– Откуда вы знаете? Он вам что, признался?
– Не успел, – мрачно процедил Китаец, – его убили. Но я и так все понял, – веско добавил он.
– Странно… – покрутил головой Замятин.
– Странно было бы, если бы Елена сама убила мужа, а тут, наоборот, все логично. Монахов кому-то стал неугоден, и от него решили избавиться.
18 
