24 
Банкир считал себя умным человеком. Он верил в заговор умных и с удовольствием в нем участвовал.
Дураков много. Умных гораздо меньше. Дураки убеждены, что им принадлежит весь мир. Умные думают иначе, однако помалкивают. В этом и заключается их заговор.
Дом финансиста был построен тоже очень умно. Посторонний наблюдатель, приблизившись к ограде поместья, никак не увидел бы скрытый за деревьями особняк. Отключив сигнализацию и миновав ворота, по широкому — сделанному так, чтоб свободно разъехались два автомобиля, — проезду, насыпанному из экологически чистой гранитной крошки, Знаев докатился до главного входа, выключил зажигание и насладился ударившей в уши тишиной.
Физиологи утверждают, что индустриальные звуки сводят человека с ума. Тогда как моряки, годами живущие среди рева океанских волн, чувствуют себя превосходно. Обитателям тропиков никак не досаждает гул дождя, продолжающегося по два месяца кряду. Грохот автострады убивает — а грохот прибоя записывается на магнитофон и продается в магазине, граждане покупают такие записи, чтобы лечить нервы.
А самые умные из граждан — подобно банкиру Знаеву — и вовсе бегут из городов. Туда, где есть кислород, а шумы пластмассово-железной цивилизации отсутствуют.
Он вошел в дом. Отключил вторую охранную систему. Тут же, возле двери, разделся донага, небрежно кидая в темноту пропотевшие тряпки.
Наступил последний час его дня. Особенное время. Медленное.
Понадобилось почти десять минут, чтобы выбросить из головы все мысли и переживания. Понемногу отматывая события назад, он выбросил грозного сельского авторитета Миху Жирного, или как там его звали. Выбросил сына.
И бывшую жену. Потом — рыжую Алису. Выбросил Горохова и Германа Жарова. Выбросил свой супермаркет. Выбросил беднягу, утром положившего на депозит круглую сумму, а вечером окончившего свои дни. Выбросил банк и миллионы. Выбросил все, вплоть до осадка на дне сознания, обрывков, отходов интеллектуальной деятельности.
Желаешь чем-то овладеть — научись это выбрасывать. Хочешь сберечь — умей освобождаться.
Очень медленно Знаев опять выбрался во двор. Босиком спустился с широких ступеней крыльца, подошел к бассейну. Погрузился. Плавать не стал, просто полежал в воде, пуская пузыри. Ближе к полуночи похолодало, но воду подогревал особый автомат.
Когда надоело — поднялся на мраморный бортик. Ноги и плечи гудели. Банкир устал за этот длинный день. Конечно, устал. Он и вчера устал так же. И позавчера.
Не так сложно было научиться правильно работать, как правильно отдыхать. Спать, есть, восстанавливать силы. Нынче любой двадцатилетний яппи способен много и правильно работать. Но не отдыхать. Цыган приучал свою лошадь обходиться без корма — она почти совсем было привыкла, но сдохла.
А наша лошадь не должна сдохнуть. Она должна бежать. Резво и далеко.
Знаев покрутил головой, разминая мышцы шеи. День прожит. Осталось это отпраздновать.
Досуха растерся жестким полотенцем. Нагишом — ступни радовались мелким камешкам — прогулялся по дорожке, огибающей здание. Над спрятанными в траве неяркими, создающими уют фонарями толклась мошкара. Задержался возле дуба, своего любимого, совсем молодого. Дереву этим летом исполнялось четыре года, он был ровесник дома; из-за него, дуба, в свое время, когда делали фундамент, Знаев едва не подрался с рабочими. Бульдозер при развороте все-таки задел одно из деревьев, надломил, оно умерло — однако у самого комля уцелел маленький боковой побег, спустя сезон превратившийся в самостоятельное живое существо, дерзко зеленеющее, достающее банкиру до груди, на третий год оно дало полноценные пятьдесят сантиметров роста; банкир его ежедневно поливал, отваживал химикатами тлю, и теперь деревце, растущее наособицу, у проезда, не затеняемое соседями, вымахало на три метра, обещая со временем стать гордостью усадьбы.
Потрогав плотные листья, Знаев вернулся на крыльцо. Шаркая ногами по паркету, пересек гостиную. Прошел через спальню на веранду, сел в слабо заскрипевшее кресло, вытянул ноги и закрыл глаза. Стал праздновать. Молча, неподвижно. В темноте.
Хороший день. День, когда ни минуты не потрачено зря. Правда, два часа просидел в ресторане с женщиной — но этот ресурс взят взаймы у будущего; впоследствии отработаем.
Приумножены деньги. Получены впечатления. Сделаны важные выводы. Не везде удалось продвинуться, не все намеченное получилось. Так всегда бывает; обычно дневной план выполняется не более чем на шестьдесят, максимум — семьдесят процентов. Мешают привходящие обстоятельства. Мелкие неприятные сюрпризы. Мешает собственная слабость. Главным образом — именно она. Мешает сорокалетнее тело — все чаще оно отказывается подчиняться хозяину. Мешает многое. Тем приятнее сейчас праздновать очередной отрезок времени, удавшийся, несмотря ни на что.
24 
