3 
От банкирова помощника упругими волнами исходило подобострастие. Алекс Горохов, умный и чрезвычайно осторожный малый, с годами, по мере роста собственного благосостояния, явно стал бояться за свое место. Первый заместитель председателя правления являл собой редкий тип мужчины, упорно не желающего верить в то, что дела идут блестяще. Разумеется, он делал вид, что доволен собой, но, на взгляд многоопытного Знаева, это не очень получалось. Штучные пиджаки и дорогие галстуки, резкие жесты и матовые плотные щеки правильно питающегося самца никак не сочетались со взглядом: настороженным, унылым и неярким.
Горохов был правой рукой босса. Отвечал за всю текущую работу. В банке его не любили.
— Неважно выглядишь, — сказал Знаев. — Когда ты уже отдыхать научишься?
— Я умею, — осторожно возразил первый зам. — Только мне некогда. В августе, если получится, махну в Шанхай. На неделю. Там и отдохну.
Знаев помолчал, посмотрел на щеки заместителя и спросил:
— Когда отдыхает сердце?
— В смысле?
— Сердце, — повторил банкир. — Оно сокращается семьдесят раз в минуту. Оно не останавливается никогда. Работает днем и ночью. Семь дней в неделю. Когда оно отдыхает?
Горохов пожал плечами.
— Не знаю.
— А я — знаю, — сказал Знаев. — Сердце, Алекс, отдыхает тогда же, когда работает. Моменты сокращения мышцы чередуются с моментами полного расслабления. Учись у собственного сердца.
Первый зам грустно улыбнулся.
— Это надо понимать так, что отпуск мне не грозит?
— Ты ж только в мае ездил.
— Я торчу в конторе по шестнадцать часов в день.
— Тогда, — с веселой издевкой сказал банкир, — повесь себе на грудь медаль. Кому ты жалуешься? Давай, рассказывай, что сегодня было.
— День как день, — пожал плечами Горохов. — Подняли около пятнадцати тысяч. Остаток на счету — почти сорок миллионов… Да, вот еще. С утра была потеха. Прибежал какой-то лох и положил на депозит двести тысяч евро.
— Двести тысяч? Наличными? — Да.
— Пришел человек с улицы, открыл счет и тут же внес двести тысяч евро?
— Именно так. Купюры — новье.
— Действительно, лох, — сказал Знаев. — Кстати, тут неподалеку Министерство транспорта. Может, какой-нибудь замминистра получил взятку? Потом его кто-то испугал, или он сам испугался держать при себе крупную сумму — вот и побежал в первый попавшийся банк… А вообще ты прав. Очень странно. Мы не даем рекламы. Неизвестный Вася не может принести к нам двести тыщ евро. Возможно, тут подстава. Или провокация. Проверь этого щедрого малого…
— Уже проверяют.
— …купюры — просвети ультрафиолетом. При малейшем подозрении — созвонись, расторгни договор и попроси забрать вклад. Сегодня же. Разговор — записывай. Или нет: пусть говорит кто-то другой, а ты слушай параллельно — и записывай…
— Понял. Только это, шеф… — Горохов улыбнулся. — Не нервничай. Подруга моей жены потратила двести тысяч евро за неделю. Не покидая пределов Милана. Сейчас это не деньги…
— Может, ты и прав. Но все равно — проверь. Что еще?
— Новенькая. Послезавтра кончается испытательный срок. Мы берем ее или не берем?
— Тебе виднее. Это ты ее нанимал.
— Ты велел найти человека — я нашел.
— Ладно, — Знаев подумал и спросил: — Как она вообще?
— Тормозит, конечно. Хотя — способная.
— Зови ее сюда. Я сам с ней поговорю. Заодно познакомлюсь. Как ее… Лариса?
— Алиса.
— Даже так. Алиса. Ладно, разберемся, что за Алиса. Иди. Не теряй времени.
Горохов замялся:
— Так что с отпуском? Я еду или нет?
— В августе? — Да.
— До августа еще надо дожить. Ступай.
Когда зам исчез, Знаев прилег на диван и закрыл глаза. Если бы все было так просто. Напрягся — расслабился… В течение секунды… Ах, где бы было сейчас человечество, если бы умело так жить! Оно бы победило голод, превратило соседние планеты в курорты и навсегда позабыло о войнах.
Впрочем, войны вечны.
Он постарался забыть обо всем, в том числе о войнах, и попробовал погрузиться в прострацию. Но не смог. Все-таки тотальный самоконтроль невозможен. Или возможен, но не в данном случае. Не исключено, что он, Сергей Знаев, просто слишком многого хочет от себя самого.
Горохов подбирал офисных сотрудниц по принципу «сами страшненькие — глазки умненькие». Но бывали исключения. Сейчас одно такое исключение стояло перед Знаевым и взирало на обстановку кабинета с любопытством, которое, возможно, оно и хотело бы скрыть, но не умело.
3 
