очень нудно 
40 
Она была так раздосадована, словно этот звонок в храм стоил ей несанкционированной потери девственности. Священник удивился, но виду не подал и сел на стул дожидаться момента, когда его пригласят в кабинет. И буквально через пару минут предстал перед Аркадием Николаевичем.
– Присаживайтесь, батюшка, – пригласил его главный милиционер города.
– Спасибо.
– Времени у нас в обрез, поэтому я сразу перейду к делу, – начал Скобцов.
Священник не возражал.
– Мы, Михаил Иванович, – назвал его мирским, строго по паспорту, именем начальник РОВД. – Мы, конечно, понимаем, что вы у нас единица как бы номенклатурная…
Отец Василий пожал плечами.
– Но! – поднял палец вверх Скобцов. – То, что происходит в последнее время, не укладывается ни в какие рамки.
– Я тоже так считаю, – согласился священник. – Это высосанное из пальца дело на Мальцева…
– Да не в Мальцеве дело! – закричал Скобцов. – Не суйтесь вы в чужой приход! С лейтенантом Мальцевым мы и сами разберемся! В вас все проблемы упираются! В вас и только в вас!
Отец Василий изобразил удивление, а главный милиционер сердито начал перебирать на столе бумаги, а потом хватанул всей стопкой об стол, поднялся и походкой важного, но бесконечно измотанного тупостью подчиненных и прочих сограждан человека прошел к окну.
– Не суйтесь вы не в свое дело, батюшка, я вас очень прошу! – с болью в голосе произнес он. – Ну кой черт вас надоумил к этому Роману соваться, да еще перед самым обыском?! Мне Макарыч уже всю плешь из-за этого случая проел! А что у вас получилось с этой ложной наводкой на героин? Вы хоть знаете, чей груз Макарыч задержал? – Скобцов понизил голос до трагического шепота. – Самого… Потапова!!! Меня по этому поводу уже во все дыры все кому не лень поимели!
– Жаль, – искренне посочувствовал отец Василий.
– Ничего вам не жаль, – как-то болезненно отмахнулся начальник милиции. – Только строите из себя… святошу, – он вернулся в свое кресло, набрал в грудь воздуха и подытожил: – Каждый. Должен. Заниматься. Своим. Делом. И поскольку я крестить младенцев не берусь, то и вы, пожалуйста, мне не мешайте. А если непонятно, то смотрите, я и другие рычаги воздействия имею…
Отец Василий насторожился. Сейчас должно быть сказано главное.
– И будьте уверены, я вполне могу задать пару неудобных вопросов и по поводу ваших связей с местным авторитетом Якубовым, и по поводу ваших отношений с конкурентами господина Потапова, сорвавшими ему поставку муки в Астрахань, и по поводу вашей странной заинтересованности в судьбе коррумпированных офицеров среди наших бывших работников.
Скобцов встал, давая понять, что аудиенция закончена.
– Тогда и я вам кое-что скажу, – поднялся со стула отец Василий, и сразу стало заметно, что он выше начальника РОВД чуть ли не на голову. – Начальники приходят и уходят, а дела уголовные рассыпаются так же стремительно, как и заводятся – такова жизнь. А вот зачем вы это со своей душой делаете, этого я никак в толк не возьму.
– С какой душой? – растерялся мент.
– Со своей бессмертной душой. Перед мирским начальством-то вы как-нибудь выкрутитесь, а перед всевышним?
Священник абсолютно серьезно, без тени язвительности или гордыни поклонился и вышел за дверь.
* * *
В храмовой бухгалтерии его встретил уже немного пришедший в себя после всего вчерашнего отец Кирилл, серьезно сообщивший, что, поскольку положение у отца Василия весьма непростое, он, как человек ответственный, намерен остаться в Усть-Кудеяре на некоторое время еще. «Пока опухоль не спадет, – решил про себя священник. – И правильно, в патриархии все равно все поймут по-своему…»
Потом прибежал диакон Алексий, на которого была возложена почетная обязанность организации побелки и покраски подсобных помещений при храме, и начал дотошно выяснять, какую краску ему покупать: подешевле и попроще или получше, но подороже. Диакон никак не мог принять самостоятельное решение, отчего его монолог становился до ужаса похожим на «маленькие, но по три или большие, но по пять».
– Бери получше, – решил одним ударом разрубить этот гордиев узел священник, но не тут-то было: как выяснилось в последующие четверть часа, среди той краски, что получше, тоже был выбор: финская, немецкая или испанская…
Незаметно подступило время вечерней службы, и отец Василий с облегчением окунулся в пронизывающую его до самых отдаленных уголков души атмосферу богослужения. И только под самый конец, едва отойдя от своего странного разговора с начальником городской милиции, он вдруг увидел эти глаза.
40 
