очень нудно 
91 
В этом месте Якубова-старшего особенно сильно перекорежило.
Затем Юрий Петрович детально поделился и своими соображениями насчет отца Василия, и по его словам выходило, что если бы священник не ударил прилюдно подполковника внутренней службы Виталия Сергеевича Лядова, то вообще мог бы ходить по улицам спокойно. Кроме этого прискорбного происшествия, которое еще не поздно отрегулировать, никто ничего ни в РОВД, ни в облУВД к священнику, в общем-то, не имеет.
– Подождите! – оборвал его отец Василий. – А засада в моем доме?! А допрос моей жены?! Это, по-вашему, означает «никто ничего не имеет»?!
– Я не веду ваших дел, – пожал плечами начальник ОБНОНа. – Но думаю, это имело отношение скорее к вашим друзьям из РУБОПа, чем к вам лично. И вообще, я вас уверяю: майор Пасюк и лейтенант Мальцев навредили вашим отношениям с правоохранительными органами гораздо больше, чем даже вы сами.
Отец Василий кинул хмурый взгляд в сторону Пасюка и признал, что, если опираться исключительно на факты, это, скорее всего, вполне соответствует действительности.
– А как это вышло, что Гравер считает организатором покушения на меня именно вас? – дружелюбно и как бы между делом поинтересовался Санька.
И тут Мещерякова пробило.
Отец Василий видел каждое движение его лица и понял: Санька попал в яблочко! В самое сердце!
– Кто вам сказал такую чушь? – пролепетал Мещеряков, но и брови, и веки его буквально ходили ходуном, а глаза бегали, как у пойманного на месте преступления мелкого воришки.
– Сам Гравер.
– Это неправда, – сразу успокоился Мещеряков. – Гравер погиб сегодня утром.
– Он умер у меня на руках, Юрий Петрович, – печально произнес отец Василий. – В присутствии всех нас. И он кое-что успел рассказать…
Мещеряков дернул кадыком.
– Гравер мертв, – как заклинило его. – Он не может свидетельствовать.
– Но мы-то живы… – напомнил священник. – И мы слышали.
– А главное, – спокойно, как что-то давно решенное, проронил Андрей Макарович, – я дал себе слово, что убью тебя, если ты будешь молчать. И будь уверен: я это сделаю.
Он сказал это так уверенно, что даже отец Василий дернулся, чтобы как-то помешать… воспрепятствовать назревающему самосуду.
– Я не хотел! – хрипло сказал Мещеряков. – Это вообще не я! Я только передал Граверу чужое мнение…
– Чье мнение, Юрий Петрович? – спокойно спросил Макарыч.
– Лядов мне сказал, Виталий Сергеевич… – покрылся крупными бисеринами пота начальник ОБНОНа. – Я не мог отказаться.
Мужики переглянулись: дело закручивалось все интереснее.
– Когда он заказал Саньку? – спросил отец Василий. – В первый раз или во второй?
Санька и Макарыч удивленно уставились на священника, они и понятия не имели о том вечере, когда отец Василий вместе с отцом Кириллом отбивались от шанхайской шпаны.
– Только один раз, когда Сережу перехватили, – сглотнул Мещеряков. – Но это не я! Клянусь! Это не из-за пакета и не из-за Сережи!
– Верю, – кивнул священник. – А из-за чего?
– Я не знаю, – покачал головой взмокший от страха и невероятного напряжения начальник ОБНОНа. – У Виталия Сергеевича какие-то свои дела… Я только Граверу передал.
Андрей Макарович задумчиво посмотрел на Саньку.
– Я что-то не понял, – тряхнул он головой. – Ты чего там такого натворил, что тебя аж в области заметили?
Санька изумленно пожал плечами:
– Бля буду, Макарыч, не знаю!
Роман Григорьевич ушел глубоко в себя, Сережа вжался в стул и боялся даже стронуться с места. А отец Василий, пока разбирались между собой Санька и Андрей Макарович, сидел в засаленном кресле и ужасался: получалось так, что он влип во всю эту историю вообще неизвестно из-за чего! Из-за каких-то внутренних ментовских разборок! Пожалуй, никогда они еще не стояли так близко к полному развалу отношений.
– Так, хватит! – оборвал он спор Макарыча и его бывшего подчиненного. – Между собой потом все выясним. Надо с Юрием Петровичем заканчивать.
Андрей Макарович некоторое время сидел, словно потерянный, а потом тряхнул головой и как протрезвел.
– Стоп! – рявкнул он, похоже, на самого себя. – Что-то не с того конца все пошло! Ну-ка, ну-ка, Петрович, давай-ка с самого начала!
Он начал допрашивать Мещерякова с таким пристрастием, что отец Василий все время дергался в кресле и обливался холодным потом, ожидая, что вот-вот еще немного, и наступит развязка – страшная и, похоже, кровавая.
91 
