очень нудно 
62 
— В высшей степени разумное высказывание! — заметил Шамбамбукли.
— Кхм… да. Вот, взгляни сюда.
Мазукта протянул руку и достал с полки один за другим четыре толстых тома.
— Это что? — удивился Шамбамбукли.
— Комментарии мудрецов. Только на одну эту заповедь. Выясняли, что значит “перед”.
Шамбамбукли присвистнул.
— Нехило… И к каким результатам они в конце концов пришли?
— Ну, если вкратце — то постановили, что промежуток между мытьем рук и поеданием пищи должен составлять не менее шести часов. А в те дни, когда приходится мыть руки с мылом, они и вовсе постятся.
— А какой в этом смысл? — осторожно спросил Шамбамбукли.
— Да никакого смысла. То есть, считается, что какой-то есть. Но высший. Недоступный человеческому пониманию.
Шамбамбукли недоверчиво хмыкнул.
— Или вот, — продолжал Мазукта, — “По газонам не ходить”. Люди почти двести лет спорили, что я имел в виду. В конце концов, на основании косвенных намеков, подключив к работе лингвистов, установили, что такая форма глагола “ходить” употреблена в данном контексте с целью подчеркнуть, что по газонам нельзя перемещаться босиком, налегке и медленно. А в сапогах, бегом и с полной выкладкой — не только можно, но даже рекомендуется.
— Брр! — откомментировал Шамбамбукли.
— В общем, теперь для меня это просто игра, — заключил Мазукта. — Составляю пару десятков заповедей, а потом смотрю, как человечки начинают с ними извращаться. Иногда очень смешно получается! Попробуй.
Шамбамбукли неопределенно пожал плечами.
— Ну, не хочешь — не надо, — сказал Мазукта. — Только когда будешь наставлять своих человеков, попомни мои слова. Заповеди должны быть четкими, ясными, не допускающими никаких двояких толкований и простыми в исполнении.
— Но я не собираюсь давать никому никаких заповедей, — перебил Шамбамбукли.
— То есть как? — опешил Мазукта.
— Ну… так. Если человечество само не в состоянии разобраться, что можно делать, а чего нельзя — то кому оно нужно, такое человечество?
****
— Чем занимаешься? — спросил демиург Шамбамбукли.
— Карты раскладываю, — мрачно отозвался демиург Мазукта.
— Получается?
— Нет.
Демиург Шамбамбукли присел на корточки рядом с Мазуктой.
— А что будет, если всё сложится?
— Мир во всем мире, — огрызнулся Мазукта. — И счастье для всего человечества.
— Ух ты! — восхитился Шамбамбукли и посмотрел на расклад.
Мазукта как раз совмещал края двух карт.
— Так годится, по-твоему?
Шамбамбукли посмотрел, склонив голову набок.
— По-моему, красиво, — он провел пальцем по изгибу реки на месте соединения карт. — Вполне естественная граница.
— Я тоже так думаю. И народы там родственные, даже языки похожи. Вот с запада что приткнуть, не знаю…
Некоторое время демиурги передвигали контурные карты, убирали одни, подсовывали другие, но границы никак не хотели совмещаться.
Постоянно наползали одна на другую, а несколько маленьких карт карманного формата и вовсе потерялись под широкими листами.
— Вот еще этих четырех королей надо распихать, — кусая губу, размышлял Мазукта. — Их рядом никак нельзя держать, один другого побьет.
— А если этого — туда, а того — сюда? — предложил Шамбамбукли.
— А этих двух?
— Ну… одного запихни на какой-нибудь остров.
— На остров нельзя, там у меня уже королева.
— Тогда на полуостров.
— Это можно.
Короли и тузы нашли свое место, с шестерками оказалось и того проще. Постепенно карта мира начала вырисовываться всё яснее. Границы стран притерлись друг к другу, пролегли пунктиры торговых путей, разными цветами обозначились политические и культурные связи.
— Смотри, кажется, получается! — обрадовался Шамбамбукли.
— Угу, — кивнул Мазукта, укладывая на место последнюю крошечную республику. — Все на месте, всё в порядке, в мире полная гармония и совершенство.
— Красота какая! — сказал Шамбамбукли. — Как у тебя здорово получилось!
— Да ну, ерунда, — скромно пожал плечами Мазукта. — Детская забава. Пойдем чай пить, поздно уже.
Он наклонился, поднял плащ, на котором только что раскладывал карты, встряхнул его и набросил на плечи. Разноцветные бумажки взлетели и с шорохом осыпались на землю — одна на другую, одна на другую…
62 
