112 
– ...Уволить в соответствии с Федеральным законом «О воинской обязанности и военной службе» с военной службы из Вооруженных сил Российской Федерации солдат, матросов, сержантов и старшин, срок военной службы по призыву которых истек...
Ну, как раз после этих слов можно и отвлечься немного – например, на то, чтобы ткнуть в бок стоящего рядом земляка-одногодка, у которого только что тоже истек срок военной службы. Строй заколыхался и зашелестел.
– ...Приказ объявить во всех ротах, батареях, эскадрильях и на кораблях. Министр обороны Российской Федерации...
Ну, хотя бы имя-фамилию министра обороны вы помните?!
Белый листок опустился, начштаба шагнул в сторону. Подполковник Стойлохряков хотел было занять его место, но передумал и остался на своем. Его и оттуда было всем слышно.
– Ну что, товарищи солдаты и сержанты! Вот, как говорится, и дожили! Поздравляю! – Комбат взял паузу, и батальон отреагировал единственным возможным образом:
– Ур-ра! Ур-р-ра! Ур-р-ра-а-а-а!!!
– Для меня... для меня лично этот приказ очень важен, – продолжил Стойлохряков. – Все вы рано или поздно покинете этот плац навсегда, те, кому вышел этот приказ, уже скоро, но сейчас...
Батальон снова затаил дыхание.
– ...Сейчас я назову фамилии тех, кто отправится отсюда самой первой, внеочередной партией. Вы их все знаете, я, блин, тоже, поэтому могут стоять, где стоят, чтобы я их не видел больше. Просто назову фамилии. Или тоже все знают?
Было слышно, как из «уазика» выползают последние струйки пара.
– Значит, назову. Самому приятно, в последний все-таки раз... Рядовой Бабочкин! Рядовой Багорин! Младший сержант Валетов! – Комбату не требовалось бумажки, чтобы по памяти назвать всех по алфавиту. – Рядовой Заморин! Младший сержант Простаков! Ефрейтор Резинкин! И кроме того... – Стойлохряков скрипнул зубами. – Хоть и не по этому приказу, но все равно вместе с ними... – Скрип перешел в еле слышный стон. Видно было, что слова даются подполковнику с большим трудом. – Лейтенант... – Комбат сделал героическое усилие. – Старший лейтенант запаса Мудрецкий! И если кто-то сейчас вякнет «ура!», – заорал, не сдержавшись, подполковник, – я на этот плац «бэтээр» выгоню и всех на хрен из пулемета перебью, поняли, уроды?!!
«Ура!» не прозвучало, но без смешков в строю не обошлось. Стойлохряков благоразумно решил не обращать на них внимания.
– Так вот, названные мною военнослужащие сейчас, как все разойдутся, будут собирать вещи, – продолжил комбат. – Завтра в девять утра приходят в штаб, где мы с майором Холодцом сейчас оформим им все необходимые документы. В десять от штаба будет идти специально выделенная машина. – Подполковник набрал побольше воздуха и медленно, не скрывая наслаждения, произнес: – И больше! Ду-ху ихнего! Здесь! Ни-и-ко-ог-да-а! Не бу-дет!!! Все, вольно, отбой тревоги! Командирам развести подразделения, приготовиться к отбою, блин!
От плаца до казармы буквально несколько шагов, коридор с кубриком химиков – на первом этаже. Когда успели все организовать третья рота и разведвзвод – та самая военная тайна, которую никак не может учесть ни одна иностранная разведка. Но факт остается фактом: когда лично комбатом поименованные и отправленные на дембель бойцы под руководством Мудрецкого вошли в этот самый коридор, их уже ждали.
Вдоль взлетной полосы – начищенного до зеркального блеска коридора – моргали фонарики, то есть сидели на корточках молодые солдатики прошлого призыва. Каждый третий «дух» время от времени поднимался, вскидывал руки, а затем снова садился. Получилось красиво.
На табуретке рядом с тумбочкой дневального крутился, раскинув руки-антенны, аэродромный локатор. Рядом с ним за самой настоящей, хотя и полевой рацией, пристроился диспетчер – как и положено, в наушниках и с микрофоном.
Толпа провожающих вытирала самые натуральные слезы и помахивала цветочками. В горшках.
Застыли на старте готовые умчать дембелей персональные самолеты: пассажирский салон из стула со спинкой, каждый держит два движка, по сторонам от них готовы раскинуться крылья. Перед стулом – пилот, сзади – хвостовое оперение, для проверки рулей вертящее задом.
Специально для младшего сержанта Простакова был подан крупнотоннажный самолет с соответствующей надписью на спинке стула: «Руслан». Как и положено, с четырьмя мощными двигателями – «черпаками»-разведчиками, доверить такую драгоценную ношу «духам» никто не решился.
112 
