ГЛАВА 9

Паша Колокольников остановил машину у самых дверей гостиницы.

– Вот она, – сказал он, – там этот… комендант… Егор Иванычем зовут. Ты его так назови – по имени, – он к тебе помягче будет. Подумает – знакомая.

– Он же меня не знает, – удивилась Саша, – как он может подумать про меня, что я – его знакомая?

– Егор Иваныч – старый, – объяснил Паша, – он уже и не помнит ни хрена, а всю жизнь в этой гостинице проработал. Сама понимаешь – с такой работой знакомых у него видимо-невидимо. А для стариков самое сладкое – это посидеть, ушедшие времена повспоминать. Ты ему расскажи историю какую-нибудь, ты хорошо истории рассказываешь… Он размякнет и комнату хорошую тебе даст. И пришлет кого-нибудь с ужином. А то еще на голодный желудок спать ляжешь – сейчас уже поздно, ресторан у них в гостинице закрыт – такие здесь порядки.

– Десяти часов нет, а ресторан уже закрыт, – качнула головой Саша, – ничего себе!

– Провинция… – развел руками Паша Колокольников.

– Слушай, – вдруг прищурилась на него Саша, – а чего ты сам в гостиницу не идешь ночевать? Назовешь Егор Иваныча Егором Иванычем, он тебе и комнату даст и с ужином кого-нибудь пришлет, а? Подумает, что ты – его знакомый?

– А я и так его знакомый, – проворчал Паша, – нет, нет, не уговаривай, я лучше в машине переночую.

Саша внимательно посмотрела на него.

– Расскажешь, что у тебя с Егором Иванычем произошло? – спросила она.

Паша Колокольников замялся.

– Ну, пожалуйста!

– Н-нет, – ответил Паша, – может быть, потом как-нибудь… Ну, иди. Я потом утром за тобой заеду.

Саше никак не хотелось расставаться с ним. Так хорошо и спокойно текла ее жизнь, когда она находилась рядом с бескорыстным и заботливым, простым и понятным Пашей Колокольниковым – как будто вошла в какое-то надежное русло.

– Ты же сам говорил, что он старый и не помнит ни черта, – сказала она.

– Меня-то уж запомнил, – проворчал Паша.

– Вряд ли, – наугад возразила Саша.

– Да точно, – сказал Паша Колокольников, но сказал как-то неуверенно. Видимо, ему тоже очень не хотелось ночевать в машине на неудобном сиденье.

– А ты попробуй, – предложила Саша. – Если он тебя узнает, то ты всегда можешь уйти.

Паша поколебался еще немного, потом, выпятив нижнюю губу, сказал:

– Ну ладно…

– Вот и отлично, – обрадовалась Саша, – пойдем.

* * *

Комендант гостиницы Егор Иванович оказался сдобным стариком, похожим на престарелого Чапаева – длинные совершенно белые усы и хитроватые глаза. Сходство дополняла высокая папаха на голове. Как позже сообщил Саше Паша Колокольников, старик носил папаху и зимой и летом – она защищала его абсолютно лысую старую голову от холода зимой и от сквозняков – летом.

Когда Саша, поздоровавшись с ним, назвала его по имени, Егор Иваныч заулыбался и тут же скрипучим голосом начал подробно осведомляться, когда именно они могли встречаться. О месте их возможной встречи он не спрашивал – и так все было понятно.

– А я к вам в прошлом году приезжала, – сказала Саша, – осенью.

– А-а… – радостно закивал старик, – студентка? Сюда на практику приезжала?

– Да, – не стала спорить Саша.

– А сейчас что же – опять на практику? – осведомился Егор Иваныч.

– Опять.

– И опять в общежитии комнату не дают? – проговорил догадливый Егор Иваныч.

– Не дают, – сокрушенно качнула головой Саша, – хоть ты тресни…

– Это всегда у них так… – Егор Иваныч навалился грудью на стойку – ключи от комнаты позвякивали в его дрожащих пальцах, – на весь город два института и одно общежитие – для своих студентов-то не хватает мест, а тут – на время практики поселить… А второе общежитие уже который год чинят, никак починить не могут… Надолго ты приехала-то?

– Да на денек… – вырвалось у Саши, а когда старик удивленно посмотрел на нее, она тут же поправилась. – Я себе комнату нашла. Снимать буду. А то в гостинице дорого. А сегодня уже поздно туда идти – хозяйка-то спит, наверное, давно… Вот, решила по старой памяти зайти.

– И молодец, что зашла, – похвалил Егор Иваныч, – навестила старика… Как тебя?.. – он страдальчески наморщился, вспоминая. – Таня?

– Саша, – сказала Саша.

– Саша? – удивился немного Егор Иваныч. – А мне, старому, казалось, что Таня. Память уже ни к черту стала. Вот когда я сам был студентом…

  41