54 
Паша выбрался из машины, резво подскочил к капоту и, открыв его, продолжал говорить, перебирая в руках сочленения шлангов и трубочек:
– Все вроде в порядке – по отдельности. А ничего не работает. Молчит и все. Не заводится. Прямо мистика какая-то… – Паша посмеялся, но мужчины не разделили его веселья. – Я, конечно, и сам не большой специалист по этой части – по машинам, но все равно мне кажется, что это какая-то заводская поломка. Машина у меня новая. Не может же так быть – шла-шла – все было нормально… а то вдруг встала и ни в какую…
– Ты один, что ли, едешь? – прервал Пашу один из мужчин.
Паша осекся и поднял глаза на говорившего. Перед ним стоял, почесывая массивную челюсть, высокий мускулистый мужчина – что мускулистый, хорошо было видно: одет он был в тесные джинсы и джинсовую жилетку, совсем не прикрывающую отлично тренированного торса.
Через всю левую щеку мускулистого тянулась длинная багровая царапина со следами спекшейся крови – совсем еще свежая.
Паша судорожно сглотнул.
– Чего? – неприязненно проговорил мускулистый. – Чего уставился, падла?
– Борисы-ыч, – предостерегающе протянул второй мужчина – низенький толстяк в засаленной клетчатой рубашке, – не заводись.
От толстяка настойчиво тянуло запахами кухни, как будто он провел ночь в огромной нечищеной кастрюле.
– Не заводиться?! – зарычал тот, кого назвали Борисычем. – Да пошел ты, понял? Где она? – он схватил Пашу за грудки.
– К-кто она? – пролепетал Паша, чувствуя, какие крепкие руки у этого Борисыча.
Эта царапина на его щеке так и лезла в глаза Паше.
– А то ты не знаешь, сучара! Где девчонка, с которой ты в машине ехал?
– Я один ехал…
Борисыч перехватил ворот рубашки у самого горла Паши левой рукой. Правую руку Борисыча Паша выпустил из своего поля зрения – и немедленно получил сильнейший удар в подвздошье.
– Борисыч… – толстяк двумя лапами ухватился за рукав Борисыча и попытался оттащить его от Паши. Борисыч отмахнулся от своего осторожного приятеля, и тот отлетел на несколько шагов.
Борисыч еще несколько раз ударил ногой опустившегося на колени Пашу, а когда тот повалился на асфальт рядом со своей машиной, Борисыч присел напротив него на корточки.
– Мало я тебе, сука, ночью приложил?! – прошипел он. – За то, что ты мне всю рожу расцарапал… Так тебя сейчас вообще убью! Говори, падаль, где девчонка, которая с тобой ехала?
Паша открыл рот, но вместо слов из его глотки вырвался только удушливый кашель.
Борисыч угрожающе поднял костистый кулак, и Паша быстро заговорил, откашлявшись:
– Она… поехала в авторемонтную мастерскую… С попутной машиной… Все нутро мне отбил, гад…
– Когда уехала?
– Не помню… Ай, да не бей ты, я правда не помню – я задремал… Минут пятнадцать назад. Может… двадцать… Она… «Она сейчас должна вернуться», – готов был уже добавить Паша, но прикусил язык.
Однако Борисыч разбирался в ситуации не хуже него.
– Значит, она сейчас вернется. С ремонтниками, – пробормотал он себе под нос, – ну что ж… Имеет смысл подождать ее…
– А ты говорил, что мы опоздаем! – повернулся он к толстяку.
– Это ты говорил, что мы опоздаем… – раздался голос толстяка.
– Заткнись! Все равно – лучше было бы, если б мы ее сразу на месте перехватили. Бабки наверняка при ней…
– Да я ж не виноват! – взвился голос толстяка. – Меня менты задержали. Насчет Витька Циклопа расспрашивали. Которого гаишник застрелил вчера на дороге…
Паша уже мог дышать совсем почти свободно. Он отодвинулся немного от опасного Борисыча – и приподнялся на локтях.
– Что вы хотите от Саши? – спросил он.
Борисыч размышлял над чем-то. Он не сразу-то и расслышал Пашин вопрос.
– От кого?.. А, от этой шлюхи… Да ничего особенного. Бабки у нее есть. Много. Наши.
– Нет у нее денег, – заявил Паша.
– Как это?! – в один голос спросили Борисыч и толстяк.
– Так, – подтвердил Паша и, морщась от боли, передвинул свое тело, чтобы присесть поудобнее, – где бы она их держала? У нее ни сумки, ничего не было…
Борисыч и толстяк несколько минут ошарашенно молчали.
– Врет, – предположил толстяк и погладил клетчатое брюхо.
– Может быть, – отозвался Борисыч, – а может быть, и не врет. Вполне возможно, что она бабки куда-то заныкала. Спрятала…
– А вдруг она их и не снимала вовсе? – испуганно проговорил толстяк.
– Откуда я-то знаю! – раздраженно отлаял Борисыч. – Кто теперь скажет? Витька Циклоп знал, но… Но он теперь уже ничего никому не скажет… С-сука, сколько дерьма наделала…
54 
