37 
Приняв такое решение, Шпагатов даже повеселел. Он уже предвкушал, как будет пробираться назад в блаженном одиночестве, не испытывая страха за свою шкуру, свободный как ветер. Возможно даже, если повезет, он сумеет найти свой рюкзак. Заблудиться Шпагатов не боялся. Али был страшнее.
Но, как это часто бывает в жизни, светлые надежды были разбиты в прах в самый последний момент. И разбил их не кто иной, как профессор Хамлясов, человек, от которого Шпагатов никакой подлости не ожидал.
А вышло все очень просто. Собирая свой рюкзак, профессор проверил лежащий в нем бумажник и поднял страшный крик. Он матерился как сапожник, и на такое необычное выступление сбежалась вся его команда. Сначала никто не мог понять, в чем дело, но профессор быстро взял себя в руки и доходчиво все объяснил.
– Какая-то подлая тварь без чести и совести взяла у меня из бумажника семьсот долларов! – громоподобным голосом объявил он, обводя грозным взглядом собравшихся вокруг него людей. – Вы можете себе представить что-нибудь подобное? Я, например, до сих пор не мог! Мне не денег жалко, хотя такую сумму трудно назвать ничтожной, а мне жаль доверия и тех теплых товарищеских отношений, которые сложились в нашем маленьком коллективе. И вот что я думаю – это каким же цинизмом и жестокостью нужно обладать, чтобы плюнуть в лицо людям, с которыми делишь кров и пищу, с которыми преодолеваешь трудности и невзгоды? Как хотите, а я не могу бросить даже тень подозрения на людей, с которыми бок о бок прошел многое, с которыми создавал наш институт. Вы знаете, о ком я говорю – это вот Вадим, это Васяткины, это Крупицын... И Визгалов всегда был с нами, и Гриша Корнеев...
– Постойте-ка, Борис Александрович! Вы практически всех тут перечислили, а моей фамилии так и не прозвучало, – звонко и с вызовом произнесла врач Шилова. – Следует ли это понимать так, что, по вашему мнению, деньги сперла я?!
– Упаси бог! – смутился профессор. – Вашу фамилию я не назвал по простой причине. Я и мысли не допускаю, что вы можете быть причастны к этому инциденту, Валентина Ивановна...
– Короче, ясно, – мрачно заключил проводник Тарасов, глядя исподлобья на всю честную компанию. – Вы тут все из Москвы пушистые, а приблуды, само собой, – воры. Только сразу предупреждаю – у меня твоих денег нет, профессор, и можешь меня с этим вопросом не кантовать. Это чтобы потом обид не было.
Хамлясову было до слез жаль денег, но ссориться с проводником не входило в его планы, поэтому он внес еще одну небольшую коррективу.
– Никоим образом не хочу разбрасываться огульными обвинениями, – горячо заявил он, глядя на Тарасова. – И уж тем более в ваш адрес, Павел Иванович! За то недолгое время, как мы с вами познакомились, я убедился в вашей высочайшей порядочности и надежности...
– Да чего там долго базарить! – вдруг вмешался в разговор Али. – Тут ведь козе понятно, кто ваш багаж шмонал, профессор! Тут дело ясное, без вопросов.
Расталкивая толпу, он вдруг решительно подошел к ничего не подозревающему Шпагатову и ловким движением запустил руку в его карман. Через секунду он уже доставал из этого кармана смятую стодолларовую бумажку. Все ахнули.
Шпагатов сначала даже не понял, что произошло. Ему эта манипуляция показалась каким-то фокусом, вроде тех, что показывают в цирке иллюзионисты. Он открыл рот и с большим любопытством уставился на купюру, которую торжественно поднял над головой Али.
– Что и требовалось доказать! – объявил Али и повернулся к Хамлясову. – Дальше пошарить, профессор?
– Ну-ка, постойте! – нахмурившись, сказал профессор и, набычившись, пошел прямо на Шпагатова.
Тот невольно отшатнулся.
– Стоять! – прикрикнул Али, хватая его за локоть. – Что-то ты больно прыткий стал, кореш!
Хамлясов подошел к ним и требовательно протянул руку. Али почтительным жестом положил в раскрытую ладонь купюру.
– Кхм! Несомненно, это мои деньги, – озабоченно пробормотал профессор. – Я всегда переписываю номера купюр, когда... Ну, неважно! Однако это лишь седьмая часть. А где же остальные, любезный? – спросил он у Шпагатова, отправляя деньги в задний карман брюк.
Шпагатов отлично знал, где остальная часть, но безмятежный взор Али, устремленный на него, убедил его, что говорить этого не нужно.
– Я... Не у меня... То есть я хочу сказать... – залепетал он.
– Говорите толком! Что такое вы несете? Я – у меня... – рассердился Хамлясов. – Взяли деньги, так признайтесь!
37 
