очень нудно 
73 
По некоторым намекам, прозвучавшим в полусумасшедших рассказах «лейтенанта», Славик понял, что однажды, после нескольких лет заточения, тому удалось найти выход на поверхность, но, видимо, рассудок его к тому времени уже настолько пошатнулся, что вернуться в человеческое общество он просто не смог. Иногда, преимущественно ночью, он бродил по глухому лесу, выискивая врагов. Кажется, он был абсолютно уверен, что находится на оккупированной территории. Как-то он нашел на краю леса заброшенную деревеньку, где не осталось никого, кроме стаи одичавших собак. Он сумел приманить их и увести с собой в подземелье. В бункере, подкармливаемая крысиным мясом, эта стая размножалась так бурно, что старику пришлось ввести определенные ограничения на рождаемость. А на поверхность он выбирался все реже – не хватало сил и времени. А еще его однажды здорово напугали невиданные прежде самолеты – не исключено, что это были Миги с военного аэродрома, расположенного в шестидесяти километрах от Покровского леса – старик принял их за вражеские и ушел в глухую оборону.
Но этот реликт, видимо, испытывал еще какую-то ностальгию по человеческому обществу, потому что, наткнувшись в подземных коридорах на Славика, он не убил его и не скормил собакам, а притащил в свое логово и, если можно так выразиться, приютил.
Правда, с того момента, как Славик впервые открыл глаза в обиталище «лейтенанта», его ни на секунду не отпускал панический ужас, и мысленно он за свою жизнь не давал и копейки. У него имелись для этого все основания.
Во-первых, он обнаружил, что прикован ржавой цепью к спинке солдатской койки, а напротив этого жесткого ложа терпеливо сидят четыре уродливых пса с белесой шерстью и глазами прирожденных убийц.
Во-вторых, вокруг тошнотворно воняло псиной, кровью и прогорклым салом, и это наводило на самые неприятные мысли.
В-третьих, пришел похожий на мертвеца старик и с ходу объявил Славика врагом народа. На старике был мундир НКВД, а на поясе висел пистолет в кобуре, так что шутки с ним были плохи.
Славик попытался доказать, что врагом народа не может являться в принципе, потому что сам попал в беду. Но старик его не слушал. Он бубнил что-то свое про великого вождя и учителя, про немецких диверсантов, которые способны принимать любые обличья, и про возмездие, которое неминуемо настигнет врагов народа, под какой бы личиной они ни скрывались. Славик понял, что весь этот бред имеет к нему самое непосредственное отношение и возмездие витает совсем рядом.
Но настоящий ужас охватил его чуть позднее, когда старик отстегнул цепь от солдатской койки и прямо так, на цепи, повел Славика на экскурсию. Пока шли, он ни на минуту не прекращал устную политработу, славил вождя и учителя, проклинал врагов и грозил Славику беспощадной, но справедливой расправой.
Привел он своего гостя в тот самый собачий загон, укрепленный колючей проволокой. Здесь хозяин завел какой-то допотопный движок, работавший то ли на мазуте, то ли на солярке. Помещение осветилось мутно-желтым светом. Лампочек под потолком было много, но прямо на глазах у Славика они перегорали одна за другой, поэтому с каждым мгновением в зале становилось все темнее. От собачьего духа, от вида копошащейся мохнатой массы Славику стало дурно. И он уже во второй раз потерял сознание, когда старик указал ему на какой-то странный мешок, валявшийся на полу перед загородкой из колючей проволоки.
– Вот так мы уничтожаем врагов, – торжествующе проскрипел старик. – Как бешеных собак.
Когда Славик присмотрелся, то обнаружилось, что врагом на этот раз оказался не кто иной, как Боб, который был теперь мертвее мертвого и, кажется, в таком качестве предназначался на корм собакам. Видимо, заблудившись в подземных коридорах, бандит нарвался на «лейтенанта» и схлопотал от него пулю. Старик, впервые за много лет столкнувшийся с настоящим врагом, был на седьмом небе от счастья и намеревался оттянуться по полной программе. В его безумном мозгу рождались мысли, одна безумнее другой. Сообразив все это, Славик мигом хлопнулся в обморок.
Очухавшись во второй раз, Славик получил хорошую оплеуху, еще один урок политграмоты и порцию какого-то вонючего варева с каменной галетой в придачу. Варево он есть не стал, поскольку после первого же глотка его вывернуло наизнанку, а политграмотой заинтересовался. Он быстро уяснил, что, зазубрив несколько диковатых, но несложных формул из лейтенантского лексикона, можно наладить с ним если не контакт, то хотя бы некое подобие контакта. Видимо, учитывая юный возраст нового «врага», старик не спешил отправить Славика в расход, а вознамерился по-своему перевоспитать его. Попугайское повторение Славиком его нехитрых истин обнадеживало «лейтенанта». Он даже сообщил однажды, что планирует в конце концов призвать Славика на военную службу и выдать ему настоящую форму. Просто для этого нужно доказать, что он безоговорочно заслуживает доверия.
73 
