очень нудно 
64 
— Парень, карауль дверь, — ледяным тоном прожженного убийцы приказал он. — Сейчас я ею займусь.
— Не надо! — воскликнула Виллемина. — Я вас не выдам!
Чудов-Юдов ослабил хватку.
— Я уже давно знала, что вы здесь! Вы пришли за ним? Так забирайте его скорее и уходите!
Мы уставились на нее с равным недоверием.
— Забирайте? — повторил он. — Насколько я вижу, Кром еще жив.
— Конечно, жив — зачем бы он вам мертвый?
Чудов-Юдов неохотно разжал руку.
— А с чего бы тебе быть такой доброй? — недоверчиво спросил я.
— Я целительница, а не палач, — воскликнула гордо Виллемина, пальцами расчесывая растрепавшиеся волосы.
Мы с Чудовым дружно расхохотались.
— Одно другому не мешает, — сказал он. — Можно подумать, ты в первый раз помогала светским властям прикончить отступника!
— То отступники — а этот дракон страдает безвинно!
— Так я и знал, что Кром не людоед! — обрадовался я.
— Тогда почему он оказался на дыбе?
Виллемина потупилась.
— Так приказал мой лорд. Не спрашивайте, господа драконы. Лорд повелевает, я повинуюсь. А теперь берите его и уходите! Я не стану поднимать тревогу, но поторопитесь, иначе ее поднимут другие…
Я бы еще побеседовал с Виллеминой — у меня к ней имелось немало вопросов, — но мне не хотелось задавать их в присутствии Чудова. Поэтому я промолчал.
— Как тебя вознаградить, колдунья? — Чудов-Юдов наклонился и взвалил на плечо Крома, как мешок с картошкой.
— Лучшая награда мне — если не пострадает невинный. Но ты можешь мне немного помочь, лорд отступников.
— Связать и заткнуть рот или просто дать по голове? — понимающе спросил Чудов-Юдов.
Виллемина улыбнулась:
— Я устала, и у меня плохо работает воображение. Как бы ты, не убивая, одолел врага, который сам может легко убить тебя одним прикосновением?
Чудов-Юдов замер с Кромом на плечах.
— Одним прикосновением? — повторил он, хмурясь. — Ты? Меня?
— Доведи ее до самоубийства, — подсказал я, вспомнив июльский слет. — Словесно.
— А он умеет? — с сомнением спросила Виллемина. — И это не магия?
— И даже не гипноз. — Я бросил на Чудова насмешливый взгляд.
Ну-ка, сумеет он ответить за свое хвастовство или снова вывернется?
Виллемина вдруг побледнела, заломила руки. Из глаз неудержимо хлынули слезы.
— Жизнь не удалась! — всхлипнула она. — Все мужчины предатели! Где тут ближайший крюк, сейчас повешусь на собственной косе! Уходите, отступники, не могу вас видеть!
— Ну ты крут! — пораженно проговорил я, глядя, как колдунья, скорчившись, рыдает в углу, не обращая на нас никакого внимания. — Как ты это сделал?
— Ничего я не делал, — буркнул Чудов. — Она притворяется. Причем неубедительно. Пошли отсюда.
— Ступай с миром, лорд отступников, — прорыдала нам вслед Виллемина. — Доброго пути, господин Горан Ужасный!
«Черт! — расстроился я. — Есть ли в этом городе хоть кто-нибудь, кто меня еще не узнал?!»
Пути наверх я почти не запомнил, стараясь не отстать от Чудова. Тот поднимался почти бегом, да еще с Кромом на плече, но не сбавил темп до самого верха. Тяжело дыша, мы выскочили в просторный коридор. Двор-оранжерея был залит ярким светом — причем не только лунным. Целая толпа, вооруженная факелами и копьями, терпеливо поджидала нас у выхода.
Мы застыли, топчась на месте. Чудов-Юдов что-то прошипел на неизвестном мне языке. Неужели Виллемина дала сигнал страже? Нет, скорее, обнаружилось исчезновение усатого стражника. Или сработали розы. Но в данный момент это было уже неважно.
— Скорее обратно! — воскликнул я, когда вооруженная толпа с гиканьем кинулась через оранжерею в нашу сторону, сметая на пути напольные вазы.
— Нет! За мной! — крикнул Чудов-Юдов, бросаясь навстречу преследователям. Я секунду помедлил и поспешил за ним.
От такой наглости бегущие впереди притормозили, и в них врезались отставшие. Возникла небольшая куча-мала. А Чудов, не добежав до нее шагов пяти, вдруг резко свернул влево — и, словно ящерица, взмыл по стене.
Я застыл от изумления, но в следующий миг наконец разглядел то, что Чудов заметил с другого конца зала, — лестницу. Узкая, мраморная, под цвет стены и такая же прозрачная в лунном свете, она казалась сделанной из тумана и вела на легкую резную галерею, окаймлявшую внутренний двор на уровне второго этажа.
64 
