60 
– Ваши сотрудники без всяких к тому оснований задержали и незаконно удерживали здесь подданного Объединенных Арабских Эмиратов Его высочество шейха Камаля. Я буду вынужден поставить в известность Министерство иностранных дел Российской Федерации, направив туда ноту протеста!
Услышав это и мгновенно представив себе, чем это ему грозит, Самойлов закрыл глаза и, глубоко вдохнув, втянул щеки и задержал дыхание. Потом он жестом отправил автоматчиков за дверь и, взяв себя в руки, спросил:
– Могу ли я просить вас не придавать гласности произошедший здесь прискорбный инцидент? Со своей стороны я от лица своих подчиненных и своего лично приношу Его высочеству самые глубокие и искренние извинения и обещаю, что виновные будут строго наказаны!
Тут он посмотрел разъяренным взглядом на следователя и участкового, которые, предчувствуя жестокую разборку, торопливо заговорили:
– Ваше высочество, я прошу извинить меня, – сказал следователь, протягивая ему взятое у того ранее свидетельство, которое лежало на столе. – Если бы я знал арабский язык и смог прочитать, что здесь написано, то мы бы быстро выяснили, кто вы, и тут же отпустили.
– Я тоже прошу Ваше высочество извинить меня и принять во внимание, что наша первая встреча произошла при таких обстоятельствах, что я никак не мог предположить, кем вы в действительности являетесь, – произнес участковый, на которого было жалко смотреть.
– Теперь господин офицер называть я Ваше высочество и больше не называть чурка и говорящее полено с глаза? – высокомерно поинтересовался Камаль.
При этих словах подполковник шагнул к участковому и яростно зашептал сквозь зубы, но он был настолько взбешен, что уже не контролировал себя, и поэтому шепот был довольно громким:
– Ты что, мразь, творишь? Тебе, сволочь, погоны жмут? Я тебя, сукиного сына, сгною! Я тебя без пенсии к чертовой матери выгоню! Ты у меня под суд пойдешь!
Участковый стоял ни жив ни мертв, уставившись взглядом в пол, и молчал, да и что он мог на это сказать?
Самойлов резко выдохнул и многообещающе заявил:
– Уверяю вас, Ваше высочество, что этот работник, опозоривший славные ряды российской милиции, будет примерно наказан! В отношении его будет проведено служебное расследование, о результатах которого я сообщу господину Джафару, а он вам!
– Аллах он! – махнул рукой Камаль.
Самойлов изумленно на него вытаращился, и я поторопился перевести:
– Его высочество хотел сказать: Аллах с ним! То есть он имел в виду, что он его прощает. Я правильно понял? – спросил я Камаля.
– Да, мой друг Искандер! – подтвердил тот.
– Спасибо, Ваше высочество! – с огромным облегчением, чуть не расплывшись на полу, как лужа растаявшего мороженого, воскликнул участковый.
– Не думай, что ты так легко отделаешься! – зловещим тоном остудил его радость подполковник, и тот снова сник, а Самойлов повернулся к нам и официально сказал: – Вам я тоже приношу извинения за действия своих сотрудников. Все могут быть свободны!
Тут его взгляд упал на тихонько сидевшего в сторонке Абузярова, на которого он в этой суете и нервотрепке сначала не обратил внимания, и его глаза мгновенно сощурились, лицо закаменело, а он сам как-то подобрался и напрягся. Потом он облегченно вздохнул и радостно воскликнул:
– Ба! Риф Бикулов собственной персоной!
– Вы ошибаетесь! – быстро ответил тот. – Я Виль Абдуллаевич Абузяров. У меня и паспорт с собой есть!
– Да знаю я, какой ты мастер документы подделывать! В ориентировке на тебя еще и не такое написано! – нехорошо усмехнулся подполковник и, обращаясь к нам, сказал: – Благодарю за помощь в поимке преступника! Этот мошенник по всему СНГ отметился! Его милиция всех стран уже несколько лет ищет, и он объявлен в международный розыск, только вот никак задержать его не могли – хитрый черт! Что он в этот раз натворил?
– Переодевшись в шейха, жеребца у нас с конезавода украл, – тут же ответил Харитонов. – Оставил в залог деньги и это свидетельство, – он кивнул в сторону Камаля, – и поминай как звали!
– Он грабить я! – сказал Камаль. – Он я травить и грабить! Здесь и отель! Одежда, деньги, credit cards, документ, часы, драгоценности, телефон...
– Обыскать! – тут же приказал Самойлов.
– Я требую адвоката! – вскинулся Абузяров-Бикулов.
– Милый! – проникновенно сказал, приближаясь к нему участковый, горевший желанием хоть как-то искупить свою вину, пусть даже кровью, но при этом чужой, и свистящим шепотом закончил: – Ты не брыкайся! А то я побеседую с тобой наедине, и ты у меня не только про адвоката забудешь, но и как тебя зовут!
60 
