35 
Заперев машину, из которой друзья наблюдали за подъездом Синицкой, Чистяков двинулся за «объектами». Мостовой шел сзади метрах в пятидесяти. Слишком заметная крупная фигура Бориса, оглянись Ольга неожиданно назад, выдала бы спасателей с головой.
День был будничный, и праздношатающихся на аллеях было маловато, кроме неизменных мамаш и бабушек с детскими колясками и детворой на трехколесных велосипедах. Это осложняло слежку, но зато помогало не выпускать парочку из поля зрения ни на секунду.
Примерно с полчаса Ольга и Эдуард бродили по аллеям, как казалось, без всякой цели, просто гуляя. Ухажер что-то рассказывал, энергично жестикулируя. Ольга слушала, иногда отвечала, но чаще хохотала в голос. Наблюдая всю эту картину, Чистяков ругался вполголоса и не мог дождаться, когда же влюбленные усядутся где-нибудь на скамейке отдохнуть. Могли бы и мороженого поесть, чего мотаются, ворчал он, раздраженно похлопывая себя по бедру свернутой в трубочку газетой. Такая же газета была и у Мостового – последняя защита от узнавания, которой следовало прикрываться в особо опасных ситуациях. Слабенькая, конечно, защита, и Чистяков на нее не особенно и рассчитывал. На всякий случай он предупредил Мостового перед выходом из дома, чтобы тот, если Ольга узнает Игоря и подойдет к нему, убегал подальше со всех ног. Один из друзей всегда мог отбрехаться, что он здесь случайно, что увидел Ольгу с парнем и решил посмотреть, что это за тип. Но вот если она обнаружит в парке сразу двоих друзей, тогда дружбе полный абзац. Поймет, что за ней следят, и никогда им этого не простит.
Наконец, уставшая парочка уселась на свободной лавке. Эдуард, вызвав тем самым злобный оскал у Чистякова, по-хозяйски положил свою руку на спинку лавки и стал водить пальцем по плечу Ольги. Он все еще что-то рассказывал и продолжал жестикулировать свободной рукой.
Спасатель видел все это, стоя за изгибом аллеи, в просвет между ветвями. Покрутившись немного, он уселся на лавку, вторую от угла, рядом с каким-то дедом, читавшим газету. Отсюда парочка была хорошо видна, особенно если сесть боком и подпереть щеку кулаком. Это на случай, если Ольга оглянется. С надвинутой на самые глаза кепкой и в черных очках, Чистяков рассчитывал оказаться неузнанным. Он лихорадочно прикидывал варианты, которые позволили бы сфотографировать Эдуарда. Сейчас это было невозможно. Никакого укрытия перед лавкой, на которой сидела парочка, не было.
– Ох, времена настали, – раздался за спиной голос старика. – Опять взрыв, опять крушение поездов.
«Этого мне еще не хватало, – подумал Чистяков. – С разговорами твоими!»
– Вот вы мне скажите, молодой человек, – перешел к активной фазе беседы сосед по лавке, – почему это нельзя обеспечить безопасность граждан своей страны? Неужели разгуливающий по улицам кавказец не вызывает подозрения органов?
– У нас тут половина кавказцев, – веско заметил Чистяков, не оборачиваясь.
– У нас-то понятно, – согласился старик. Было слышно, как он заерзал на лавке, пододвигаясь ближе к Чистякову. – А вот в Москве, Ленинграде? Точнее, Петербурге. Никак язык не хочет привыкнуть к новому названию.
– Какое же оно новое, – пожал плечами спасатель, – как раз старое.
– Вы, я смотрю, сторонник современных реформ и ярый противник социалистического образа жизни, – заключил старик. – Вот скажите, чем вам при советской власти плохо жилось, что вам мешало радоваться жизни, работать, творить?
– Дедушка, – проворчал Чистяков, обернувшись и глянув на старика, – я в реформах не участвовал и советскую власть не свергал. Это все прошло без меня.
– Но вы же радуетесь…
– У меня что, счастье на спине написано? – опять проворчал Чистяков, продолжая наблюдать за Ольгой и отвечая практически машинально.
– Я в переносном смысле, – стал объяснять старик.
Но дослушать, какой смысл тот вкладывает в свои слова, Чистякову не удалось. Парочка поднялась с лавки и двинулась в сторону, где как раз и сидел Чистяков. Из-за того, что дед его отвлек, Игорь пропустил момент, когда Ольга и Эдуард встали с лавки. Теперь у него оставались лишь секунды, чтобы принять решение и скрыться. Вариант спрятаться за раскрытой газетой он отмел сразу. Но вот небольшой павильон с вывеской «Шахматный клуб» мог помочь. К тому же дверь в него была приоткрыта.
– Извини, дед, – вскакивая на ноги, бросил Чистяков соседу по лавке, – побежал социализм реставрировать.
35 
