26 
«Где он успел ввести в себя дозу? В туалете? После чего снова вошел в зал ресторана и стал приставать к Дарье? А где же фаза расслабления и кайфа? На унитазе балдел? Есть вероятность того, что он ввел себе наркотик в машине. Криминалисты обследовали "БМВ", но никаких следов не нашли: ни шприца, ни порошка, ни ампул – ничего, что указывало бы на прием наркотиков», – размышляя таким образом, Лиховцев не видел другого выхода, кроме как отчитать Костина и заслать его на кафедру по второму разу.
Пользоваться телефоном он не решился. Лучше через лейтенанта.
– Еще раз говорю, Гена, передай Варенову, пусть сегодня вечером приедет ко мне домой. Все понятно?
Костин закивал головой, потом посмотрел на часы.
– Товарищ капитан, Борис Гаврилович будет еще два часа занят.
Лиховцев насупил бровь.
– Выполняй немедленно, если ты не хочешь, чтобы я захлебнулся от негодования.
Костин побледнел и постарался как можно быстрее испариться из кабинета.
* * *
Шестой час вечера. Вот уже три часа Дарья сидит дома и смотрит телевизор. Она не находила для себя более интересной темы для рассуждений, чем появление на поминках. Наконец решила, что ничего страшного, придет, выразит соболезнование, а заодно и поговорит по делу.
Посмотрев в записной книжке адрес Лидии Яковлевны, она сорвала с вешалки кожаную куртку и выкатилась из дома.
Ехала быстро, правил старалась не нарушать, людей не давить. Будь она повнимательней, засекла бы, что белый «Москвич» не отстает от нее. Мысли ее крутились в несколько иной плоскости. Она составляла перечень вопросов, которые следовало задать матери Иванова.
Рысаков сидел за рулем потрепанного шедевра советского автомобилестроения и думал о том, как тесен мир. Эта девица была с Лизочкой в ресторане. Она ему сразу не приглянулась. Уже в тот самый момент, когда он получил листок бумаги – сведения из ГАИ, которые помог достать Палец, – и увидел имя «Дарья», у него сердце екнуло. Как оказалось, не напрасно.
Она.
Больно уж высокого о себе мнения эта девица. Смотрит на людей с пренебрежением. Считает себя выше всех, лучше всех. Обиделась, стерва, когда он стал кадрить не ее, а Лизочку, ушла. И вот появилась.
Дарья остановилась у пятиэтажного дома и вошла в подъезд.
Лидия Яковлевна показалась ей разбитой и постаревшей. На голове у женщины была черная косынка, которая добавляла к ее и так почтенному возрасту добрый десяток лет. Данилова взяла скорбящую мать за руку.
– Мне очень жаль, – тихо произнесла она.
– Ничего, ничего, я стараюсь держаться. Иди к столу, – пригласила Лидия Яковлевна. – Помяни Витю.
Дарья не стала отказываться, углядела за столом свободное местечко между пьющими и жующими гражданами и добросовестно набила свой желудок. Через час она поднялась из-за стола и, улучив момент, попросила Лидию Яковлевну ответить на несколько вопросов. Та согласно кивнула головой, после чего женщины смогли уединиться в небольшой комнате, которая, судя по висящим на стене иконам, старой мебели, кружевным салфеткам под вазочками, ворсистому пледу на кровати и старомодным занавескам, принадлежала самой Лидии Яковлевне.
– Вы жили вместе с сыном? – Дарья села на небольшой пуфик на колесиках.
Иванова тяжело вздохнула, вытащила из рукава платья платочек, сжала его в руке.
– После того, как у меня случился инсульт, Витя жил здесь. Он заботился обо мне.
– Понимаю, – Дарья кивнула, как бы показывая собеседнице, что она действительно сочувствует. – Скажите, ваш сын болел?
Лидия Яковлевна поспешила с ответом:
– Да, вы знаете, у него одна напасть сменяла другую. В последнее время он принимал лекарства от повышенного кровяного давления. У него постоянно болела голова. Это, наверное, передалось ему от отца. Тот очень страдал мигренью, что для мужчин нехарактерно.
– Можно мне посмотреть, какие лекарства он принимал?
Лидия Яковлевна сказала, что для этого им придется пройти в комнату сына. Дарья ничуть не возражала.
Квартира была большой – четыре комнаты. Те, кто приходил помянуть Виктора, обходились залом и кухней. В остальных комнатах никого не было.
Женщины вошли в точно такую же по размерам комнату. Здесь был совсем иной мир, совсем иная атмосфера. На потолке висел светильник, выполненный в стиле авангарда. Стальные мелкие спиральки вокруг лампочек придавали источнику света вид виноградной грозди. Обои на стенах какие-то весьма странные. Полоса синих наполовину ободрана, полоса белых с рыбками, дальше шла сплошная зеленая.
26 
