82 
Теперь ему придется объясняться со Щукой и насчет пальбы, и насчет непонятного Бухгалтера, и насчет роли врача Ладыгина во всей этой катавасии – а это будет трудновато, потому что он и сам не успел ни в чем разобраться.
По всей видимости, сопротивление Грека после моего бегства было недолгим. Скорее всего, посовещавшись со своим Левой, более информированным на этот момент, он решил сдаться на милость победителей. А может быть, его убедили и более веские аргументы, потому что, когда через некоторое время Грек вышел из здания в сопровождении щукинских головорезов, он был бледен и держался левой ладонью за безвольно свисающее правое плечо. Возможно, одна из пуль зацепила его.
Вслед за ним с опущенными головами шли Лева и уцелевший близнец. Им повезло больше, и они свободно двигали конечностями. Один из людей Щуки, в котором я признал своего старого знакомца Лешего, что-то властно сказал Греку, и тот покорно кивнул головой. Парни в длинных пальто расселись по джипам и медленно отъехали от стройплощадки. Грек, зажимая раненую руку, втиснулся на заднее сиденье своего автомобиля – за руль сел Лева, – и они тоже тронулись с места. Видимо, им предстояло ехать на штаб-квартиру Щуки для тех самых нелегких и неприятных объяснений.
Вместе с ними уехал мой плащ и чемоданчик с одеждой. Я длинно и отчаянно выругался. После этого мне стало полегче, но ненамного. В этих каменных клетках, продуваемых сквозняками, было чертовски холодно. Призрак новой тяжелой болезни замаячил передо мной в темноте сырых коридоров. Я поднял воротник пиджака, сунул руки поглубже в карманы и пошел вниз по лестнице без перил.
Но, едва я высунул нос наружу, как чуть не нарвался на засаду. Из сгущающихся сумерек вдруг нарисовалась фигура в черном пальто, неторопливо прогуливающаяся вдоль мрачного фасада. Видимо, его оставили, чтобы он попытался отыскать меня на стройке.
Гангстер с умеренным любопытством прошелся взглядом по черным провалам бесчисленных окон, закурил и все так же неторопливо зашагал обратно – к воротам стройплощадки. Я его очень хорошо понимал – шастать в полумраке по недостроенному зданию, рискуя в любую минуту провалиться в какой-нибудь люк, ему не хотелось. Тем более, как выяснилось, мои координаты им хорошо известны и деваться мне все равно некуда.
У меня уже зуб на зуб не попадал, поэтому, не особенно заботясь о конспирации, я покинул свое убежище, едва внушительная фигура в пальто растаяла в сумерках. Почти вприпрыжку я пересек пространство, отделявшее меня от приоткрытых ворот, и выскочил на улицу. Кроме холода, меня подгоняло еще одно соображение – где-то наверху все еще лежал труп, и если бы меня вдруг застали здесь представители правоохранительных органов, такое соседство не пошло бы мне на пользу.
Насчет своего местонахождения я не ошибся– это действительно была Марьина Роща. Район был мне малознаком, но, поблуждав немного по холодным улицам, я услышал шум железной дороги. Выбравшись к железнодорожному полотну, я побрел вдоль него и наконец вышел к станции метро «Савеловская».
Милиционер, скучавший возле турникетов, посмотрел на мой синий нос с большим подозрением, но проверять документы поленился. Мне было уже все равно: единственное, о чем я мечтал, – это оказаться в тепле.
В поезде я немного пришел в себя и на всякий случай поискал глазами вокруг что-нибудь, напоминающее черное пальто с оттопыривающимися карманами. Слава богу, ничего похожего поблизости не было. И хотя я уже убедился в полной несостоятельности предпринимаемых мной мер предосторожности, на душе у меня стало чуть полегче. Пересаживаясь на Сокольническую линию, я уже полностью обрел душевное равновесие и погрузился в обдумывание того, как половчее объяснить Марине причины моего долгого отсутствия и утраты вполне еще приличного плаща. Мысленно я старался составить рассказ так, чтобы подчеркнуть юмористические стороны происшествия и затушевать драматические эпизоды. В результате у меня получилась миниатюра – хоть с эстрады выступай.
К сожалению, меня подвело исполнение, потому что, когда я добежал от станции метро до дома Марины, нос мой опять стал синим, зубы стучали, а тело сделалось деревянным. Ничего удивительного, что рассказ мой прозвучал не слишком жизнерадостно и чересчур сжато.
– Горячая ванна и сто граммов коньяка! – так отреагировала Марина на мое повествование.
Прописанное ею лечение оказалось на удивление действенным – я воспрянул духом и уже через полчаса сумел повторить повесть о своих приключениях в развернутом объеме. Однако и на этот раз она не произвела на Марину должного впечатления.
82 
