22 
– Везет же людям! – выпучил глаза старлей. – А мы ни разу без бронежилета не караулили! Ладно, проведу я с твоими разъяснительную работу. Мой тебе совет – сегодня в наряд самых слабосильных посылай, остальным вокруг машины работы хватит. Теперь иди сюда и объясни: что это за зверь такой – зонд? И куда его втыкать?
– Зонд – это такая херня на ручке. – Юра вытащил из ящика нужный предмет. – Из ручки выходит кабель и втыкается вот в эту дырку на корпусе. Этим зондом меряют радиацию, а результат показывает стрелка на приборе. Если вот этот выключатель стоит на «200», а стрелка посередине шкалы – у вас есть время сделать доклад и написать завещание. Если стрелка ушла вправо до упора, придется выбирать. По уставу полагается доложить, но если у вас семья – завещание важнее.
– А почему нельзя и то, и другое? – прогудел кто-то из обступивших Мудрецкого разведчиков.
– Потому что на оба дела сразу вам времени не хватит. Через пятнадцать минут вам все равно придется снимать противогаз. Или респиратор, или что у вас там будет надето.
– А зачем его снимать? – полюбопытствовал еще кто-то. – Отравимся ведь!
– Вы в противогазе блевать не пробовали? – спросил любопытного Юрий. – Очень неудобно, глаза заливает, и дышать нечем. Что касается отравления, то, во-первых, от проникающей радиации химзащита не спасает, а во-вторых, при такой дозе можете свободно курить и пить неразбавленный спирт. Здоровыми вы все равно уже не помрете...
– И что же тогда делать? – раздался чей-то обиженный голос. – Чем от этого лечат?
– Вообще-то ничем, но некоторые врачи назначают грязевые ванны.
– И что, помогает? – заинтересовался Волков.
– Нет, не помогает. От этого вообще ничего не помогает. – Мудрецкий покачал головой. – Зато к земле привыкаешь...
* * *
Над секретным объектом Шиханы-2 перемигивались яркие летние звезды. Дождя этой ночью не было, тумана не было тоже, и вообще облака если и ползли по небу, то где-то далеко в стороне. Даже ветерок, поднявшийся ближе к вечеру, заснул сразу после заката. Кому-то такая погода может показаться благодатной. Особенно если этот кто-то не одет в военную форму, мало приспособленную для душных летних вечеров, и вдобавок не нагружен пудовым бронежилетом, стальной каской, автоматом со штыком и двумя полными магазинами...
Вы говорите, современный магазин – это не так уж много, всего полкило? Кому немного, а Валетову сейчас даже пуговицы казались свинцовыми. Со всей непривычной нагрузкой он уже больше часа вышагивал по здоровенному прямоугольнику, огражденному двумя рядами колючей проволоки. И не было рядом никого из товарищей, чтобы его поддержать – если не физически, так хоть морально. Поговорить, например. Когда горячие ручейки текут из-под каски за воротник, а из-под бронежилета – куда-то ниже поясницы, поговорить очень хочется. Высказать все, что наболело в простой солдатской душе. Высказать простыми русскими словами все, о чем думается под этими яркими звездами – о начальстве, поставившем тебя на этот пост, о политике, из-за которой приходится париться в бронежилете посреди мирной страны, о военной службе, которая не дает спать честно тянущему лямку уже больше года солдату – почти что деду, между прочим! Ну, не совсем деду, конечно... и не совсем честно... но все-таки!
Утешало одно: в отдалении, на чернеющем в ночи склоне, светились неподвижные фары «шишиги» и мигали огоньки переносных лампочек. И тот же Леха Простаков, которому в этом бронежилете стоять было бы как в маечке, сейчас не спит. Леха Простаков и Витек Резинкин сейчас по уши в липкой вонючей жиже, ползают по бетону на спине или дергаются над развороченным и раздолбанным моторным отсеком старой бээрдэмки. А вокруг них бегают с тряпками, палками и гаечными ключами все остальные – что-нибудь чистят, отскребают, отвинчивают, промывают и пытаются завинтить обратно. Шуршат, в общем. И шорох этот будет слышен до самого утра, а потом еще и днем. И никто, никто, даже лейтенант Мудрецкий, не будет сегодня спать. Потому что через два дня – и даже меньше! – Резинкин пойдет красить бочки с ипритом, а Мудрецкий не попадет в свой Саратов, если подполковник Васьков не покатается на этой бронированной рухляди.
И только рядового Валетова никто не припашет, не застроит и не заставит возиться в грязи – по крайней мере до восемнадцати ноль-ноль завтрашнего дня. Рядовой Валетов всего-то через час, если останется жив, выползет из бронежилета и упадет на койку, чтобы отдыхать лежа почти четыре часа. Рядовой Валетов будет спать точно по расписанию, и никто не посмеет потревожить его покой. Потому что рядовой Фрол Валетов – часовой, а часовой по уставу, закону и обычаю – лицо неприкосновенное. Государственное лицо, не менее важное, чем президент или подполковник Стойлохряков. И не просто часовой, а на посту особой важности. Бдительно охраняющий секретный объект.
22 
