Последние отзывы

  66  

Наконец команда залезает внутрь через большую дыру на северном полюсе бочки, закупоривает ее притёртой крышков и укрывается в корабле. Бочку буксируют на глубокую воду, уравновешивают свинцовыми грузами и взрывают. Хитрый взрыв выворачивает бочку наизнанку, она делается маленькая, с орех, и камнем идёт на дно, а кеч оказывается в версте над землёй и на мгновение замирает, прежде чем рухнуть вниз — мгновения оказывается достаточно, чтоб сработали светомёты, расставленные по обоим берегам реки. Лучи белого света упираются в отполированные решётки, обрамляющие корму, и мощным толчком выпихивают «Ихуиил» туда, где уже нет ни низа, ни верха и некуда падать. Андрей, размазанный по палубе, смотрит одним глазом через шпигат и видит, что земная твердь под ним тоже выворачивается наизнанку — сначала превращается в пологую чашу, затем вдруг вспучивается и сбегает по краям в неясное марево, и наконец, закукливается в проваливающийся вниз тяжёлый шарик.

"Ихуиил" выставляет тонкие мачты, распускает треугольные паруса, сумма квадратов катетов которых близка к корню из бесконечности, и двигается прочь от земли, уловляя попутный ветер. Они проходят над Марсом, который оказывается не красным, а бурым с крохотными точками острожков, над текущей в пустоте рекой из разномерных глыб, некоторые из которых уже срощены вместе живыми травяными мостами, над гигантской тучей ядовитых паров, крутящейся водоворотами, вокруг которой ходят богатые рудой мёртвые шары, каждый величиной с целую землю, над вселенской головоломкой, крутящейся вокруг себя, над бесформенным шаром чёрного льда.

И нигде, в какую сторону не смотри, не найти ни одного ангела — только деловито мельтешат приказные дьяки, носятся казачьи чайки, ганзейские когги с раздутыми брюхами ползают между глыбами, которые старатели со спёкшимися в птичьи клювы рожами долбят, как вороны мёрзлый труп, огородники подпирают ботву колышками, чтобы росла куда надо. Происходит заурядное круговращение человеков, ради которого не стоило покидать землю, бегать по вантам, разговаривать при помощи медной пластинки, приложенной к кадыку, прокладывать курс на трёх картах сразу, и скорбеть животом — всем известно, что в пустоте человека пучит, но мало кто может представить, как.

Андрей забывает, в какой руке держат кисть, а его музыкальный зуб, треснув, остаётся в куске солонины. Но ему уже всё равно.

И так они плывут, потеряв счет времени, по чёрным просторам, пока наконец не утыкаются в Край-камень — шмат тверди, за которым вовсе ничего нет, фрагмент железного крыла десяти вёрст в размахе, рисующий чудовищный эллипс вокруг светила за господень год — девять сотен и двенадцать земных лет. «Ихуиил» ошвартовывается у края, Серёга и Разок сбрасывают сходни. Андрей спускается на берег и поворачиваясь вокруг своей оси, перпендикулярной к плоскости эклиптики, окидывает взглядом пространство от солнца к звездному месиву и снова к солнцу. Он смотрит внимательно, никого не ожидая увидеть и никого не видя. Тьма безвидна и пуста и никто не носится в ней. Андрей ложится лицом вниз на рябую поверхность Край-камня и замирает.

Ихуиил наклоняется над ним и берёт на руки. Серёга Антипин встаёт на краю крыла спиной к бездне и говорит:

— Постничеством работавшего Тебе, Христе, и православием на земли, прослави. Спасе, на небеси. Мир оставльшего и в честнем жительстве пожившего благочестно, прослави. Спасе, на небесех.

— Блажен путь, воньже идеши, брате, днесь, яко уготовася тебе место упокоения, — продолжает Разокхали Раджабов, встав рядом с Серёгой.

— Душе моя, душе моя, восстани, что спиши, конец приближается, и нужда ти молвити; воспряни убо, да пощадит тебе Христос Бог. Иже везде сый и вся исполняли, — заканчивает Мелис Жумакеев и встаёт рядом с Разоком.

Затем все трое раскидывают руки крестом и падают, расправляя крылья, с края вниз, или вверх, или куда угодно, но прочь от Солнца, которое отсюда не больше бельма на воробьином глазу.

Ермак Тимофеевич

— Рассказать хорошую историю, сайиб, — сказал конь, — не то же самое, что построить по камушку большую башню, так только Бога гневить, если мне будет позволено. Рассказать хорошую историю — это как если высморкаться и обнаружить в носовом платке морского конька, глазной хрусталик, лист клёна, перья, керамику, злаки, часовой песок и вулканический пепел.

  66