очень нудно 
67 
Весь день он был с нею необыкновенно нежен, ласков и предупредителен, обращался как с хрупкой фарфоровой статуэткой, что нелегко далось ему, человеку, наделенному огромной физической силой и буйностью характера. Он кормил ее, расчесывал ей волосы, успокаивал, пока она плакала, и самое главное — не ушел, когда она больше всего нуждалась в его присутствии. Да, все эти страшные часы она действительно была не одна. Ей вспомнился институт. Вроде бы странно звучит, но доктор Ивел и его коллеги всегда сохраняли дистанцию, давая Марли возможность самой оправиться от очередной эмоциональной травмы. Только теперь она поняла, как одинока и несчастна была раньше.
Дейн коротко постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.
— Пицца приехала.
Она вздрогнула. Это была неизменная реакция на каждое его появление. Дейн был такой большой, порывистый… Он источал мужскую энергию такой силы, что Марли бросало в дрожь. Впервые она подумала о том, что власть над ней Арно Глина, похоже, начинает ослабевать. Глин — больной садист, а Дейн — мужчина. Такой, каким и должен быть настоящий мужчина. Крепкий, в чем-то неотесанный, мрачно взирающий на все, что его окружает. Но с таким мужчиной женщине ничего не страшно.
Он прищурился.
— Ты в порядке? — Преодолел в два шага то расстояние, которое разделяло их, взял ее за талию и притянул к себе.
— Да, — ответила она, ни о чем не думая, и невольно обняла его за шею.
После этого он не дал ей опомниться, не дал ни секунды на то, чтобы взвесить ситуацию. Он воспринял ее жест как приглашение, хоть сама Марли была далеко не уверена в том, что с ее стороны это было именно приглашение. Но он принял его, прежде чем она успела что-нибудь сообразить. На этот раз Дейн себя уже не сдерживал. Он накрыл ее рот жадным сильным поцелуем, от которого у Марли захватило дух. Приподнял ее лицо свободной рукой за подбородок, просунул свой язык в ее рот и требовательно коснулся им ее языка. Марли вся обмякла. Она была испугана и одновременно терзалась соблазном. Он тесно прижимал ее к себе, и она чувствовала, как его напрягшаяся плоть трется о ее живот. До сих пор Марли еще никто не желал с такой бешеной силой. Конечно, у нее не было такого богатого любовного опыта, как у Дейна Холлистера, и она не знала, что именно испытает в его объятиях.
Но вдруг Марли поняла, что прикосновение к ней сильного тела Дейна — это все, чего она хочет. Она обвила обеими руками его шею, прижалась к нему как можно крепче. От его страстных поцелуев было больно губам, но Марли хотела еще. Ее лоно увлажнилось и казалось невыносимо пустым.
Он положил руку ей на грудь, и от этого прикосновения у Марли перехватило дух. Он стал водить большим пальцем вокруг соска. Ощущение поначалу было странным и непривычным, но потом оно пошло по нарастающей, и внезапно словно разряд молнии пробил все ее тело от соска в низ живота. Марли застонала, испугавшись, как быстро и с какой легкостью собственное тело вышло из-под ее контроля.
Дейн поднял голову. На его лице появилось жесткое хищное выражение, губы были влажны от поцелуев, в глазах горело возбуждение. Рука его осталась на ее груди, закрытой лишь тонкой тканью халата. Она ощущала на своем лице жаркое дыхание и чувствовала, как сильно бьется его сердце рядом с ее сердцем.
— Пицца или постель? — спросил он. Марли еле расслышала этот почти утробный звук. — Если пицца, то лучше скажи сразу.
Ей хотелось сказать «постель», она так этого хотела!.. Марли никогда прежде не чувствовала в себе сексуального желания такой силы, что противиться ему было почти невозможно. Ей хотелось забыть о том, что позвало его в ее дом накануне вечером, хотелось забыть про страшные сцены убийств и просто отдаться во власть этих сильных рук. Но… получится ли у нее на этот раз, по крайнней мере, впервые ей показалось это возможным!
— П-пицца, — запнувшись, проговорила она и, зажмурившись, попыталась совладать с собой. Ей стало дурно от собственной трусости.
Она почувствовала, как он весь напружинился, сдерживаясь, сделал глубокий вдох.
— Пицца так пицца…
Он не сразу отпустил ее, но, отпустив, отступил на шаг назад. Чуть опустив взгляд, она поняла, насколько невероятно тяжело было ему сделать этот шаг. На его месте большинству других мужчин даже не пришло бы в голову предоставлять ей право выбора.
Он улыбнулся натянуто, но даже такая улыбка осветила его суровое лицо.
— Кажется, я поторопился, дорогая. Извини. Сама видишь, что со мной делается, когда ты рядом.
67 
