99 
— Этот парализованный твой все карты нам спутал, но узнали о нем мы только благодаря тебе.
Зачем он это сказал? Меня чуть не разорвало от важности! Боже, как бы быть поскромней, ах всей душой хотела бы!
— Этот Лавр со своими подельниками одним махом перечеркнул столько наших трудов. Понесло же его в ваговский офис. И заговорщиков вспугнул, и выкрал дискету, за которой мы, в сущности и охотились. На этой дискете содержится информация обо всех врагах Родины, окопавшихся во всех коридорах власти. Организация была глубоко законспирирована по системе троек. Кого бы мы не схватили, каждый знает еще двоих, а тут случайно получили информацию, что Харакири — их аналитику — была доставлена эта дискета. И этот Лавр буквально на какой-то час нас опередил, впрочем, о его существовании мы и не подозревали, потому что Харакири приказал Ваську убить, отсек ниточку, за которую могли мы дернуть.
В этом месте Смелов многозначительно на меня посмотрел и… неожиданно взмолился:
— Софья, ты должна нам помочь!
Я отпрянула, я испугалась:
— Что? Что еще придется делать?
— Ничего, всего лишь вернуть дискету. Люба утверждает, точнее не Люба, а дочка ее, Олеся…
— Что Олеся? — возмутилась я. — Что утверждает она? Не брала я ее дискеты!
Смелов побледнел, Смелов растерялся.
— Но Олеся говорит, что дискету отдала тебе, — промямлил он. — Что нам пользы от Харакири? Он и сам-то не знает ничего, сам искал выходы на дискету. Вся информация содержалась на ней. Зашифрованные имена главных заговорщиков там. Соня, отдай дискету.
Мне даже жалко стало его.
— Рада бы помочь, но нет у меня дискеты. А как она выглядела? Ой, да что это спрашиваю? Знаю же сама, слова из песни еще на ней написаны… Из песни какой-то… Но нет, нет дискеты, нет да и быть не может.
Смелов пронзительно посмотрел на меня своими сапфирами и спросил:
— Клянешься?
— Клянусь!
Он поник и направился к выходу.
Я его позвала:
— Куда ты, Сергей?
Хоть убейте меня, не могу обращаться к этому человеку по иному.
— На службу, — ответил он.
— А мне чем прикажешь заняться?
Он пожал плечами:
— Сама же сказала, что хочешь подшить шторы…
“Ой и дура же!” — едва за ним захлопнулась дверь, подумал я, имея ввиду, конечно же себя.
Жаль мне было, что так вот бросили меня на произвол судьбы. Не дали расследование до конца довести. Не поверили в мой ум аналитический. Уж я бы им нашла дискету…
“Ах, что о том, — пригорюнилась я, — пойду и в самом деле подошью шторы, раз больше ни на что не способна.”
Схватив в охапку шторы, я направилась в Красную комнату за утюгом, но не дошла, пронзительно зазвонил телефон. Схватила трубку и услышала голос Евгения.
Вот оно, счастье! Вот! Ай да мой Сумитомо!
— Соня, — сказал Евгений.
— Ах! — вскрикнула я, роняя шторы на пол и краем глаза замечая некий предмет, выпавший из охапки.
— Соня, Соня, я должен все тебе объяснить! — взволнованной скороговоркой, опасаясь, что его перебьют, закричал Евгений.
Предмет залетел за тумбочку, поэтому мне пришлось встать на карачки, в таком состоянии и продолжила разговор.
— Ты меня любишь? — спросила я, доставая из-под тумбочки… дискету.
— Да! — возликовал Евгений. — Люблю тебя, люблю!
“Но ничего не написано на ней, — удивилась я, растерянно держа дискету в руках. — Никаких слов из песни.”
— Соня! — надрывался Евгений. — Соня! Люблю тебя! Люблю только тебя одну!
Я перевернула дискету на другую сторону и прочитала вслух:
— А я люблю военных!
Думаю, Евгений ошалел.
99 
