очень нудно 
46 
- Es que no ves que haces sufrir?
- Que un te quiero, un lo siento
- no son mentiras para disfrazarlas
- Enté rate, no soy un juego,
- estoy cansado de ser eso para ti
- Разве не видишь, что заставляешь страдать?
- Что слова «я люблю тебя», «прости» —
- не ложь, я не могу скрывать их.
- Пойми, я не игрушка,
- Я устал быть ею для тебя…
Я обманывала себя воображаемой «местью». Рауль находился не со мной. Я же изменяла ему, слушая музыку другого музыканта, впуская ее в свои мысли, открывая ей душу, запечатывая в сердце, как сорванный украдкой запретный поцелуй.
- Sobra tu ego y tu cruel voluntad
- que no sienten nada cuando te pierdo
- Tus mil perdones, perfectos traidores
- Твое эго и твоя жестокая воля
- Мешают тебе понять, что я чувствую, когда тебя теряю
- Твои тысячи извинений – прекрасные предатели,
- Способные меня ослепить.
Отравлялась недоверием, разбивалась о сомнения, искала поддержки в чужих историях, накладывая чужие переживания на свои. Утешалась ложной «изменой», цеплялась, как за руку спасителя, за другой голос… Но проигрывала сама себе.
– Анна, могу с тобой поговорить? – В комнату заглянул Давид. Я вытащила из уха один наушник и безразлично пожала плечами. Разговаривать мне не хотелось, но Давид, приняв мой жест за согласие, уже вошел и присел рядом на кровать.
– На Рауля – обида смертельная… – не спросил, а констатировал он, бесцеремонно взяв в пальцы мой айпод и повернув его экраном к себе.
– С чего ты решил? – как можно небрежней отозвалась я. – Рауль поехал… по делам. Я все понимаю и на него не обижена.
– Если бы это было так, слушала бы ты сейчас его песни, а не Диего Мартина, – усмехнулся Давид.
– Он Лауры, – зачем-то соврала я.
– Не думаю, что у нее нет песен брата.
– О чем ты хотел поговорить? – напомнила я, увидев, что Давид уже сунул себе в ухо наушник, будто собираясь слушать музыку вместе со мной.
– О ком, – поправил он. – О Рауле, о ком же еще…
Я демонстративно вставила в ухо наушник, который Давид мне вернул, легла на спину и мило улыбнулась.
– Не веди себя как… девчонка, – рассердился он вдруг. – Выслушай, а потом уж обижайся на весь белый свет. Если еще останется желание. Думаешь, для Рауля куда важней просьбы Ракель, чем отношения с тобой? Ошибаешься, детка!
– Если бы это было так, он бы не уехал.
– Рауль пытался дозвониться до тебя сейчас, но у тебя отключен телефон.
– Он не отключен, в этой комнате нет связи.
С неприятной усмешкой, будто прочитав мои мысли, Давид вытащил из кармана свой мобильник и продемонстрировал мне его экран с «палочками», красноречиво говорящими о наличии связи.
– Ловит здесь отлично, несмотря на толстые стены!
– Хорошо, – вздохнула я, садясь на кровати. – У меня нет желания разговаривать с Раулем и слушать его оправдания. Он мне уже все «сказал» тем, что сломя голову помчался к Ракель только по одному ее звонку. И так будет всегда? Она будет звонить, а он – бросать все и всех и бежать к ней впереди ветра?
– Ревнивая дура! – процедил Давид тихо, но так, чтобы я расслышала.
– Кто? Я?..
– Ну не я же!
– Ты пришел ругаться со мной? В таком случае я предпочитаю слушать музыку, – буркнула я.
– Я пришел разговаривать с тобой нормально, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. И от его взгляда – тяжелого, хмурого, мне стало не по себе.
– А ты разве это умеешь? Учти, я не Лаура, у меня нет желания вступать с тобой в перепалку!
– Ты уже это сделала.
Я вздохнула:
– Давид, что ты за человек? Почему всем сразу хочется с тобой поспорить?
– Кому это «всем»? – вполне искренне удивился он. – По-моему, только Лауре и тебе. Я не стал бы под «всеми» понимать только вас. К сожалению или счастью, но земля не вокруг вас вращается. Я пришел просто поговорить с тобой, а не затевать словесные баталии.
46 
