очень нудно 
66 
Плетнев ходил из комнаты в комнату, выходил в сени и, постояв на крыльце, в который раз мерил тяжелыми шагами крашеные половицы дома Царьковых. Лиза намеренно, видимо, дала ему побыть одному — поднялась еще до того, как он проснулся, и ушла во двор. Он видел в окно, как она кормила Волчка, собирала с земли нападавшие за ночь груши, которые отдала соседской девчушке, подвязала оборвавшиеся чубуки винограда. Он еще не рассказал Лизе о разговоре с Ермаковым. Хотя что тут рассказывать? Михаил сам виноват в своей нелепой смерти.
Теперь, когда брата нет в живых, никакие кровные узы с этими местами его не связывают. И он больше никогда сюда не приедет.
Ну а Лиза? А как же Лиза?..
Где-то мяукала кошка. Кажется, в комнате Ларисы Фоминичны. Да, это точно ее комната. Раньше, он помнит, здесь спали Лиза с Людой. Он заходил по пути в школу за Людой, а Лиза, в ту пору еще совсем маленькая, стояла на пороге в одной рубашечке и с завистью на них смотрела.
Дверь открылась с трудом. То ли просела от сырости, то ли что-то мешало. Плетнев наклонился, пошарил по полу рукой.
Железяка какая-то… Он подошел к окну и с изумлением разглядел на ладони пулю.
Плетнев вертел в руках маленький кусочек свинца, не зная, что сделать с ним дальше. Быть может, как раз он и будет той основной уликой, которая навсегда закрепит за братом это ужасное определение — «преступник». Или же… Впрочем, оружие, из которого произведен выстрел, тоже пока не найдено. Так что у него есть все основания не сообщать о своей находке ни Лизе, ни тем более Ермакову. Пусть все останется как есть.
Плетнев положил пулю в карман рубашки и застегнул пуговицу.
Лиза мыла порожек, заляпанный уже подсохшей рыжей грязью.
— Наследили мы тут. Откуда-то красная глина. У нас во дворе ее сроду не было, — сказала она.
— Это от резиновых сапог, — машинально заметил Плетнев. И тут же спохватился: — Постой, постой… Но ведь я в туфлях, ты в босоножках. Разве что… Я имею в виду Марьяну.
— Марьяну? — недоуменно переспросила Лиза, выкручивая мокрую тряпку.
— Ты разве забыла? Она же здесь ночью была… Но ведь Ермаков сказал, что Марьяна ездила в город, присутствовала на вскрытии. Значит, вряд ли это была Марьяна. Кто же, Лиза?
Лиза молча терла тряпкой мокрый порожек.
— Не знаю, — сказала она, не поднимая головы. — Может, и не Марьяна.
— Странно. Очень странно.
Лиза быстро посмотрела на него и снова опустила глаза.
— Я вспомнил, как ты нас с Людой в школу провожала. Стояла на пороге комнаты в ночной рубашонке. Помню еще, волосы у тебя были длинные и густые.
Лиза распрямилась, с благодарностью посмотрела на Плетнева.
— Неужели ты это помнишь?
— Вы с Людой спали тогда в той комнате, где…
Он осекся, вспомнив про пулю в кармане.
— Где теперь мама живет, — подхватила Лиза. — Это моя бывшая комната. В угловую я перебралась за две недели до бабушкиной смерти. Чтобы поближе к ней быть.
— Так, значит, стреляли в тебя! — неожиданно для самого себя заключил Плетнев.
— Нет!
— Ты тоже подумала об этом. Не отпирайся, Лиза. — Он достал из кармана пулю и протянул ей на вытянутой ладони. — Я только что нашел. Под дверью.
Она равнодушно повертела пулю и вернула ему.
— Если б она угодила в меня, в моей жизни не произошло бы никаких перемен.
До Плетнева не сразу дошел смысл ее слов — слишком ошеломило его только что сделанное открытие.
— Кто мог стрелять в тебя, Лиза? Может, Саранцев? Ты же когда-то отвергла его любовь и…
— Я ничего не отвергала.
— Постой, постой… — Плетнев боялся потерять нить, потянувшуюся из запутанного клубка последних дней. — И ночью приходил он, а вовсе не Марьяна. Саранцев болтается ночами под яром — сам позавчера встретил его там. Он и наследил своими сапожищами. Он думал, ты дома одна. Лиза, а если бы ты и на самом деле была одна? Только странно: почему Волчок не лаял?
— Волчок знает его — он от его Сильвы. Саранцев принес его нам, когда Дружок под машину попал.
— Так, может, это его Сильва и напала на тебя возле старого коровника?
Лиза не спеша вылила грязную воду на клумбу с вербеной.
— Честно говоря, я не разглядела. Сильва тоже лохматая и очень злая. Но зачем Саранцеву меня преследовать?
— Ты сама сказала, ничего бесследно не проходит. Помнишь?
66 
