очень нудно 
113 
— Ну, здравствуй, — говорит Принцесса.
— И ты здравствуй, — отвечает чудовище. — Узнала?
— Узнала.
— Так вы знакомы? — Ведьма с радостным удивлением переводит взгляд с Принцессы на чудовище и обратно.
— Знакомы, — медленно кивает Принцесса.
— А-га… — Ведьма задумчиво кусает большой палец. — Ну так я ставлю диагноз?
— Да, пожалуйста. — Чудовище привычно подходит к койке и ложится на свежую бумагу. Ведьма делает пассы руками и восхищенно присвистывает.
— Вот это класс! Десятый уровень, не меньше!
— Вообще-то, двенадцатый, — уточняет чудовище. — Вот справка.
Ведьма читает справку, поворачивается к Принцессе и разводит руками.
— Ничего не могу поделать. Поцелуй искренней и верной любви, иначе никак.
— Сволочь! — выкрикивает Принцесса, целует чудовище, с размаху влепляет ему пощечину и выбегает вон.
Прекрасный Принц спускает ноги с койки и философски пожимает плечами.
— Да, — задумчиво произносит Ведьма. — А вы действительно знакомы.
— С детства, — отвечает Принц.
— Поцелуй искренней любви, вот так, без подготовки… первый раз вижу.
— Конечно. В прошлом году здесь была другая ведьма, такая чернявенькая.
— Ага, я здесь работаю всего восемь месяцев.
Ведьма возвращает Принцу справку и выписывает еще какие-то бумажки. Принц расплачивается.
— Проклятия двенадцатого уровня дорого стоят, — небрежно замечает Ведьма.
— Все что заработал за год, — соглашается Принц. — Зато нашел настоящего специалиста, с гарантией. Заграничного.
Натягивает кольчужные перчатки, поправляет на поясе меч.
— Ну, мне пора. Гонять орков, успокаивать неупокоенных… пока есть силы и здоровье. Буду копить на новое заклинание.
— Так и живете? Один поцелуй в год?
— Иногда реже, — вздыхает Принц. — Так и живем.
ДМИТРИЙ БРИСЕНКО
КУРЬЕР
Всю ночь снилось что-то беспокойное: какие-то острые предметы, падающие лоскуты свинцово-черного неба, выпирающие из-под земли рваные обглоданные корни, осколки кирпича, глубоко въевшаяся в ладони ржавчина.
Проснулся затемно.
Посмотрел на часы. Вспомнил, что во сне много было звуков, механическое скрежетание, гудки автомобилей, сирены… Ворочался, но не мог проснуться окончательно, под эти раздражающие звуки и заснул в конце концов и вот только проснулся.
В кране чуть прохладная вода с заметным привкусом хлорки.
Набрал чайник, вскипятил, насыпал в керамический чайник заварку, подождал пять минут. Пока ждал, чистил зубы, потом смотрел в окно, потом слегка оделся.
За окном было пустынно и спокойно.
Выпил чай, еще чуть-чуть оделся, вышел из квартиры.
Лето, жара уже с утра, а днем живые, понятно, позавидуют мертвым.
Угораздило его поселиться в этих местах.
Зимой можно остекленеть от холода, а летом — ну вот как сейчас.
Хорошо хоть машин не видно пока. А то и так дышать нечем.
Впрочем, можно пойти на озеро, раз выходной.
Он и шел туда, на озеро.
По дороге на озеро в который раз подумал, что называть это огромную территорию, залитую водой, озером — уж как-то слишком не по рангу. Тут уж скорее море. Но так повелось почему-то.
Шел, и непонятно было, почему так тихо.
Так бывает, когда очень рано или когда во сне — как будто все уехали.
Погрузили пожитки, собрали семьи, завели свои видавшие виды авто и, в лязге и грохоте, снялись со своих мест. Уехали. Никто не знает куда.
Это была первая догадка. Действительно уехали.
Предварительно всех оповестили, а про него то ли забыли, то ли он сам не вспомнил.
Вот же насмешка судьбы: всю жизнь, с детства, мечтать о таком — и вот на старости лет, когда, наоборот, нужны, хотя бы гипотетически, окружающие с их столь же гипотетической заботой, — теперь-то их и не стало. Следы покрышек на старом растрескавшемся асфальте, оброненные в спешке вещи, так и оставленные лежать посреди дороги (старые детские игрушки, кухонная утварь, какие-то обломки (видно, шкаф упал и развалился), почерневшие от времени книги и прочая дребедень), разве только звуковых следов не осталось. (Медленно исчезающий дребезжащий звук — все тише и тише; эхо переклички: «Когда уже тронемся?»; кособокое громыхание автомобильных шеренг; прочий гул.)
113 
