88 
То ли стал сказываться возраст, то ли черное дело, совершенное им, так повлияло, но Прохор стал терять свою силу. Бросить целительство он не мог – то был его хлеб, но ему требовалось регулярно восполнять силу за счет других людей. Памятуя об обиде, нанесенной ему в молодости, в расход он пускал красивых молодых девиц.
В тех же условиях, в которых он находится сейчас, выбирать ему не приходится. Ему необходим запас силы, вот он и старается заполучить ее, не брезгуя никем.
Кузьма вновь сделал паузу, а Ника, задумчиво пощипывая одеяло, произнесла:
– Значит, и Стаса, и Эдичку убил дух Прохора… Со Стасом все понятно: он схватил эту проклятую свечу, не зная, что она с «сюрпризом». Как и я, впрочем. Но вот как так получилось с Эдичкой? Он что, тоже побывал в той избушке?
– Нет. Но чтобы перейти к вашему приятелю, я должен рассказать вам еще одну часть моей биографии.
После исцеления Акулины я еще какое-то время жил в доме Прохора. Выздоровление девушки кое-как реабилитировало меня в глазах сельчан, которые меня недолюбливали и едва не приписали мне преступлений старика.
Я остался в деревне и продолжил дело Прохора – врачевание. Но я лечил, пользуясь лишь своими знаниями травника и тщательно скрывая другие свои способности. Не хватало еще, чтобы меня всерьез обвинили в колдовстве! Потом я, уже в зрелости, ушел в город и бросил лечебную практику. Время было такое.
В конце восьмидесятых – начале девяностых, когда началась мода на нетрадиционную медицину, я вновь занялся целительством и развернулся в полную силу. Без ложной скромности скажу, что был довольно популярен и известен. Ко мне ехали лечиться чуть ли не со всего Союза. Приглашали на телевидение, брали интервью. Конечно, кто-то относился к моим методам лечения скептически, наелся я досыта и желчных отзывов. Меня даже пытались оклеветать: печатали заведомую ложь. Но народная молва действует лучше и чище прессы, не в обиду будь вам, Ника, сказано. Ко мне шли, обращались за помощью, и я помогал. Плату за лечение брал, но никогда не назначал цены, мне платили столько, сколько могли дать, и часто не деньгами, а продуктами, подарками.
Среди тех, кто обращался ко мне за помощью, были и большие «шишки». Помню одного такого человека, занимавшего не последний пост. В то время его фамилия была довольно известна и влиятельна. Обратился он ко мне за помощью с какой-то незначительной болячкой, а я разглядел у него рак желудка еще на той стадии, когда можно было помочь. Мой диагноз подтвердили врачи, я же вылечил того человека, и он в благодарность помог мне с квартирой в Москве.
Кузьма вздохнул, почесал задумчиво нос. После чего весело поглядел на притихшую Нику:
– Расхвастался я перед вами своими былыми успехами.
– Да нет, что вы, Кузьма! Мне очень интересно, – искренне воскликнула девушка. – Продолжайте!
– Хорошо. Но прежде чем вернуться к нашей истории, я должен рассказать немного о моем сыне. Его зовут Родион, ему тридцать три года. Я никогда не был женат на его матери, но сына после рождения видел. Мать его была замужем за другим, а ко мне пришла лечиться от бесплодия. С женщиной оказалось все в порядке, проблема была в муже. Я посоветовал ей привести ко мне мужа, но он наотрез отказался.
Роман у нас с нею вспыхнул стремительно – и так же стремительно угас, но у нас родился сын. С мужем своим она прожила еще года три, потом развелась. Не знаю уж, что явилось причиной их развода; возможно, она призналась супругу в измене и в том, что сын ее – от другого. В подробности она меня не посвящала.
Мы так и не поженились. У меня настали трудные времена. Как я уже говорил, меня не единожды старались очернить. Вышел у меня конфликт с человеком, который занимал важный пост в области медицины и имел влияние. Вот с ним мы и схлестнулись не на шутку. Кажется, я его чем-то оскорбил: иногда я бывал несдержан на язык. В отместку тот человек обвинил меня в шарлатанстве и сфабриковал против меня целое дело: мол, якобы мои методы лечения привели к гибели одной женщины. Он был очень влиятельным, тот профессор медицины, и своего добился. Серьезная угроза нависла не только над моей свободой, но даже над жизнью. Все, что меня волновало в тот период, – как бы спрятаться? Меня бы посадили, и надолго. Но тут произошел случай, сыгравший мне на руку. К тому времени я успел обзавестись не только квартирой, но и машиной. В один прекрасный или не очень день машину у меня украли, вместе с безалаберно оставленными в ней документами, но не успел я заявить об угоне, как случилось несчастье, которое помогло мне исчезнуть из поля зрения моих врагов. Угонщик попал в аварию – такую, что от него почти ничего не осталось. На месте трагедии нашли борсетку с моими документами и решили, что погиб владелец. То есть я. В прессе упомянули об этом, а я не стал писать опровержения, воспользовался ситуацией, чтобы скрыться. С помощью денег и знакомств выправил себе новые документы, квартиру оформил на сына и уехал за границу. Сколько-то лет так и прожил, переезжая из одной страны в другую. В какой-то степени я повторил судьбу Прохора. Он оказался прав: дело, которым я занимался, не сделало меня счастливым; к тому же я вдруг обнаружил, что стал терять свои способности. Нет, знания, конечно, сохранялись, я по-прежнему знал о травах почти все, мог лечить ими, но перестал видеть болезни и их стадии – будто ослеп. Так хорошо лечить, как раньше, я уже не мог. Ведь мое лечение базировалось не только на знаниях, но и на внутреннем чутье, если хотите.
88 
