66 
– То, что ты не все помнишь, – неудивительно. Травма и сильный стресс. Да к тому же специальное лечение, чтобы вывести тебя из депрессии. Нехороший это был период, нечего его и вспоминать.
– А потом? Что было потом? После второй больницы? – жадно перебила я маму.
– А потом ты уехала. Это была идея сестры Тимофея. Она сказала, что ты так и сгинешь в депрессии. Уж не знаю, как удалось Юлии уговорить тебя, но ты решилась поехать в Москву. Поначалу я была против. Считала, что тебе лучше остаться с нами, а столица – это новое серьезное испытание, которое оказалось бы тебе в тот момент не под силу. Помню, так и сказала Юлии, что в Москву тебя не отпущу. Испугалась, что придется тебе там выживать. А Юля подхватила: вот именно, выживать!Как она сказала? «Шоковая терапия для того, чтобы вновь запустить желание жить» или что-то вроде того. Клин клином, проще говоря. Странно, но подействовало.
Я усмехнулась: Юлька оказалась права. И пусть мне не пришлось выживатьв столице в буквальном смысле слова, я жила.
– Мам, а ты... ты видела Тима? Ну, после того, как все произошло? Была на его похоронах?
– Нет. О том, что он погиб, я узнала от Юлии. А после того, как ты уехала, связь с ней оборвалась. Я не ходила на могилу и не была на похоронах.
– Мам, а ты не думаешь, что Юля могла обмануть?
– Обмануть? – непонимающе подняла брови мама. – Как? Она мне казалась очень порядочной женщиной.
– Могла бы она сказать, что Тим погиб, когда на самом деле это было не так?
Мама отставила чашку, сцепила пальцы «в замок» и внимательно посмотрела на меня.
– Дочь, Сашенька... Я поняла, о чем ты. Тебе бы хотелось, чтобы Тим оказался жив. Поверь, мне этого тоже бы очень хотелось. Но его нет. Нельзя жить иллюзиями и воспоминаниями! Прошло уже четыре года!
– Да, да, я знаю, знаю! Но ведь ты только что сама сказала, что не была на похоронах, не видела его могилу, и вдруг Юля...
– Я видела ее глаза, Саша! Я видела ее в тедни. Да, она держалась. Но держалась лишь ради тебя. И если она тебя и обманывала, то лишь в том, что какое-то время скрывала от тебя, что ее брат погиб. Что еще, Саша? Давай оставим эту тему, мы уже и так достаточно поговорили.
И мне пришлось согласиться с ней.
Этот город, в котором я училась, уже больше не был моим. Он до сих пор оставался городом той двадцатилетней девочки, отчаянно влюбленной и безразмерно счастливой. Сейчас же он пил мои силы, будто вампир, и наполнял унынием. Мне хотелось поскорей уехать, вернуться в шумную сумасбродную Москву, с которой началась моя новая жизнь. Но мой поезд уходил поздно вечером, и ничего не оставалось, как шататься по улицам и напитываться грустью.
Я сходила в университет, в котором проучилась два года, но это уже был не мой университет. В нем учились другие, счастливые девчонки, с их надеждами, влюбленностями и ожиданиями. В общежитии тоже не осталось никого из старых знакомых: мой курс выпустился еще год назад, а с младшего я никого не знала.
Квартиру, в которой мы жили с Тимом, давно сдали другим жильцам. Счастливы ли они так, как были счастливы мы?
Я думала о людях, с которыми познакомилась в этом городе. Мне хотелось бы увидеться с Мариной, но я не знала, куда она уехала после окончания университета. Мне было бы интересно узнать, что стало с ребятами из Тимкиной группы. Остались ли они в этом городе? Или кто-то из них тоже, как и я, подался в столицу? И как жаль, что мне не удалось поговорить с Юлькой...
Мое одиночество нарушил звонок мобильного, и я обрадовалась ему, как лекарству от грусти.
– Саш, как ты? – услышала я в трубке голос Кирилла. И заботливые интонации в его голосе согрели меня, как накинутое на плечи одеяло.
– Так себе, – честно ответила я. – Гуляю в ожидании поезда по городу, в котором прожила два года и была счастлива.
– Грустишь? – понял он. – Мне хотелось бы быть с тобой, чтобы тебе не было так тоскливо, но ты не взяла меня с собой.
– Я вот... гуляю сейчас, слушая тебя. Будто с тобой. Расскажи мне что-нибудь, – попросила я.
И Кирилл не стал задавать ненужных вопросов, просто взял и начал рассказывать сочиняемую на ходу сказку. Про Принцессу, попавшую в Страну Минорных Воспоминаний, которой правила злобная старуха-волшебница по имени Хандра.
Я брела по вливающимся друг в друга, будто реки, улицам, прижимая к уху мобильник и слушая голос, чьи теплые интонации растапливали мою грусть. Мне уже не было так одиноко. Но еще сильней хотелось вернуться домой. В Москву.
66 
