77 
Но Илья, Илья... Все так же божественно хорош собой! Остаток ночи Аля провела, думая уже не о Диане и ее непростой судьбе, а об Илье. Но думала о нем уже без трепета, волнения и слез.
В школу Аля пришла невыспавшаяся, но с удивительно ясной головой. Сняла пальто, повесила его на трехногую напольную вешалку, и тут в учительской зазвонил телефон. Аля вздрогнула от неожиданности, немного поколебалась, стоит ли брать трубку, и в итоге, рассудив, что это может быть кто-то из учителей, сняла трубку.
Вначале она услышала знакомый треск. По спине прошла волна влажного холодка: девушке показалось, будто она вернулась в ночной кошмар, который вдруг стал явью и перенесся из их дома в школу.
– Алло? – повторила Аля и зачем-то подула в трубку, будто пытаясь таким образом устранить помехи и наладить связь.
– Аленька? – услышала она мужской голос, который показался ей знакомым. Голос звучал приглушенно, будто издалека, продираясь сквозь помехи.
– Да, это я, – растерянно ответила девушка и наморщила лоб, гадая, кто может звонить. Физрук?
– Павел...ич, Аля... Почтовый ящик... сломан... возьмите то... найдете, – различила она сквозь треск несколько слов.
– Что, простите?.. – непонимающе переспросила Аля, но в трубке уже вновь раздался сильный треск, который резко оборвался короткими гудками.
Девушка непонимающе уставилась на телефон, затем пожала плечами и положила трубку. Звонок был слишком странным и походил на чей-то розыгрыш. Павел Иванович? Но откуда ему известен телефон Алиной работы? Впрочем, зная, где работает девушка, он мог найти номер в справочнике. Только вот просьба его выглядела очень странно.
Весь день Аля думала об этом звонке. Поначалу удивлялась, потом уже склонна была думать, что странный разговор являлся частью приснившегося кошмара. Может быть, она задремала на минуту в учительской и последующее ей лишь приснилось?
Однако, вернувшись домой и войдя в подъезд, Аля замерла возле почтовых ящиков. Дырочки ящика Павла Ивановича не зияли чернотой, а манили белым, что означало, что в ящике что-то лежало. Оглянувшись по сторонам, словно проверяя, не застанут ли ее за таким неприличным занятием, как лазание по чужим ящикам, Аля открыла металлическую дверцу, которая и в самом деле поддалась легко, и обнаружила записку на половинке тетрадного листка.
«Павел Иванович, вы опять забыли в подъезде ваш саквояж! Он находится у меня в квартире, будьте любезны его забрать. Зинаида Львовна».
Какой еще саквояж?..
С запиской в руках Аля приехала на свой этаж, позвонила в дверь Павла Ивановича. Но так как ей никто не открыл, поднялась на этаж выше и позвонила в дверь Зинаиды Львовны.
– А почему он сам не придет? – подозрительно спросила соседка, рассматривая предъявленную Алей записку с таким пристрастием, будто подо-зревая, что написана она чужой рукой.
– Павел Иванович в больнице, – как-то вдруг сама собой придумалась отговорка. – Ничего страшного, но какое-то время ему придется там побыть. Он позвонил мне с этой маленькой просьбой – найти его саквояж.
– Значит, в больнице... – протянула Зинаида Львовна, сменив подозрение, явно читавшееся на ее лице, на сочувственную мину. – То-то я давно его не вижу. А саквояж я сейчас тебе вынесу! Уже больше месяца у меня стоит, и никто за ним не приходит! Я уж спускалась к Павлу Ивановичу неоднократно, звонила, но мне никто не открывал. А чемодан-то стоит, место занимает. Вот так и делай доброе дело.
Высказав свое возмущение, Зинаида Львовна ушла в глубь квартиры, но вскоре вернулась с небольшим портфелем в руках.
– Вот, забирай. Только, если что, я с себя ответственность снимаю! Если Павел Иванович предъявит мне претензии, то я так и скажу, что ты настояла на том, чтобы я отдала саквояж тебе.
Аля не обиделась на подозрительную соседку. Взяв в руки портфель из вытертой коричневой кожи, старый и деформированный, она вдруг испытала необъяснимую радость. «Возьмите то, что найдете», – вспомнились ей слова, полууслышанные-полуугаданные сегодня утром. И Аля вдруг поняла, что имелось в виду содержимое этого портфеля.
Торопливо спустившись к себе, она вошла в квартиру, проследовала на кухню и водрузила портфель на обеденный стол. Помедлила, прежде чем открыть замок-защелку, преодолевая внутренние сомнения: то, что она собиралась предпринять – исследовать содержимое чужого портфеля, – казалось ей глубоко безнравственным. Но, с другой стороны, Аля чувствовала, что ей нужноэто сделать.
77 
