43 
Ас оторвал нос от бумаги и уставился на меня:
— Тин море любит?
— Не замечала за ней такого, — отозвалась я. — За четыре года в деревне мы всего пару раз за устрицами в отлив ходили, и тут, в «Нарвале», сам видел, Тин на берег не спускается…
— Тогда не будем ей дарить Зелёную Благодень, — хихикнул Ас и осёкся, увидев выражение моего лица. — Прости. Неудачно пошутил.
Я молча кивнула. Обратно в деревню я не рвалась. Но там осталась могила мамы и там же жили те, кто был виновен в её смерти, те, кто замучил до смерти беспомощную немую женщину… Этот долг я собиралась выплатить сполна.
— Ладно. Тогда смотри, юго-восточнее замка Сайгирн, на притоке Заны, есть подходящее место. Недалеко от нас, и рядом начинается большой лес — лес же твоя сестра любит? А ещё есть река, деревня на полсотни дворов и при ней отличные поля и заливные луга. Селение называется Олений Лог. Выращивают лён-долгунец лучшего качества, гречку, рожь. Угодья и деревня приносят в год пару сотен империалов. Пойдёт? И да, из Китового Киля туда легко можно добраться по воде. Так что и Росс сможет ездить на лето, травничать. Пишу?
Я потерлась головой о плечо Аса. Какой он молодец, и всё заранее продумал!
«…получает во владение лежащее на реке Солее юго-восточнее замка Сайгирн селение Олений Лог со всеми угодьями. Все потомки леди Тирнари тер Ансаби также имеют право на имя Ансаби и считаются принадлежащими к младшей ветви рода Ансаби».
— Ну, вроде так. Дай, перечитаю, ничего важного я не пропустил? Сейчас перепишу на гербовой бумаге в трёх экземплярах, распишемся полными титулами, поставим оттиск Ключа. После этого останутся подписи свидетелей… Кого позовём?
— Росса, лорда Лина, Валькирию, Шона? — задумалась я.
— Нормально. Тем более герцог Дейл ещё и наш опекун, его «добро» не повредит. Сделай тайры, пока я пишу, а?
Я кивнула. Сама б я сдурела, пока б без ошибок все эти гирлянды титулов три раза вывела… хуже эльфийского.
Наконец бумаги были готовы.
Гм-м — а дальше-то куда? Я потянулась к амулету на шее…
Шонов ответ был краток:
— А сестру спросили, доброхоты?
— Это сюрприз! — обиделась я.
— Если тебя сюрпризом замуж выдадут, рада будешь? — поинтересовался издали Шон.
М-да. Наверное, он прав.
— Вот даст согласие, тогда позовёшь меня… — Голос затих.
Как-то Шон меня озадачил.
Тин была ещё у себя в комнате, собиралась в алхимический кабинет. Уже одетая в рабочее платье с рукавами три четверти, она туго — чтобы ни волосинки не выбивалось — заплетала чёрные косы.
— Тин, когда ты меня сестрой называла, это было для тебя правдой? — взяла я быка за рога прямо с порога.
Ас покачал головой. Ну да, знаю, дипломат у нас — он. А меня пошли куда послом — так мировая война начнётся. Или Содружество рухнет.
Поймав мою мысль, вредный жених хмыкнул и кивнул.
— Мири? — заморгала на меня Тин, удивлённая нестандартным приветствием.
— Тин, я тебе — сестра? — повторила я.
— Конечно, сестра! — Тин, до которой начало доходить, что этот допрос с утра пораньше неспроста, нахмурила лоб. Зелёные глаза прищурились на меня. — Мири, что случилось-то?
— Вот у нас с Асом тоже нет никого, кроме тебя. И мы тебя любим и тобой гордимся, — сглотнула, не зная, что говорить дальше.
«Скажи, что хотим, чтобы она всегда была с нами», — ментально подсказал Ас.
— И хотим, чтобы ты всегда была с нами, — воспользовалась я подсказкой. — Ты говорила, что имя тер Сани как бы и не твоё. Что родичи могут тебя не признать. Значит, у тебя вроде и нет своего имени, как у меня не было. А нам ты родная, и мы тебя зовём и принимаем. Если ты моя сестра — то бери! — я, выдернув из рук Аса один из готовых свитков, сунула его Тин.
Наверное, я бы захлюпала от волненья носом или понесла что-то совсем несусветное, если б не Ас, мысленно раздумчиво сообщивший: «Вот так и передаривают мамонтов…»
Я прикусила губу: всхлипывать и хихикать одновременно — это уже совсем по-дурацки. Проще сдержаться.
Тин развернула свиток.
Читала она долго, медленно, не поднимая глаз… Дошла до конца и снова вернулась к началу.
Я мялась с ноги на ногу и нервничала — а вдруг откажется? Она это умеет — наотрез, как топором бухнет. Ас поймал мою руку и сжал ладонь — мол, не дёргайся. Наконец Тин закончила читать, аккуратно свернула свиток и уставилась на нас с непроницаемым лицом. Мы таращились на неё. Ну, что молчит-то? Уже целая вечность прошла! И в ауре настоящая буря — цвета так и пляшут, а что думает — не понять. Что делать-то? Вот, знаю! Поймала взгляд сестры и, насколько могла, чётко и громко произнесла про себя: «Тин! Я тебя люблю!»
43 
