21 
Надо ли говорить, что я немедленно отправился в офис за расчетом. Полученных денег хватило как раз на билет до Эльсинора.
Мой пароход ошвартовался на пассажирском причале, и уже оттуда я увидел вычурный силуэт «Морской птицы», синевато светящийся на фоне темной громады Кронборга. Я, кажется, боялся к нему подойти: до меня дошло, что это не в гости, это навсегда, – получится ли у меня? Привыкну ли я к нему? Было воскресенье, день всеобщего эльсинорского обмена. Все обочины были уставлены лишними вещами, можно пройти и выбрать себе что-нибудь для дома: кресло, коврик, да хоть компьютер. Так что к кораблю моей мечты я подкрадывался окольными путями, по маленьким переулкам, разглядывая в полутьме аккуратно разложенный по брусчатке скарб. Уже у самого корабля я зацепился взглядом за стопку книг – без заглавий, в «мраморных» библиотечных переплетах. Не заглядывая под корешки, я хватанул всю стопку и пошел вперед уже смелее: я не просто так, я с подарком.
– Ага! – прорезал ночную тишину ликующий вопль. – А мы уж заждались! – Сандра, похожая уже не на пиратского матроса, а на пиратского капитана – в вышитом камзольчике, при кортике, в треуголке, метнулась ко мне через безлюдную ночную улицу. – Пойдем-пойдем, капитан тебя ждет. Тебе такая каютка приготовлена – представляю, во что ты ее превратишь, с твоим-то воображением! Ого, ты уже и книжки подобрал? Ну-ка, дай глянуть… О, Джебран! Вот умница. У нас как раз Джебрана по-английски нет, только по-арабски, Ахмед притащил… Вот не знаю, зачем нам Меллвил в датском переводе, видимо, скоро надо ждать в гости датчанина… А знаешь что, сейчас с капитаном все уладишь – пойдем тут побродим, по воскресеньям в Эльсиноре много интересного. А я сразу поняла, что ты на этом пароходе приехал, – как только увидела, что борта львами порастают. Мы, правда, с тех пор как Хансен на «Джоиту» перешел, почти всегда парусник, но львы – это твоя визитная карточка. Это, наверное, ваша чешская национальная особенность – или твоя личная? Ах, ну да, у тебя же не было раньше шанса проверить. Так, что тут у тебя еще? О, а вот эта по-голландски…
Сандра говорила и говорила до самой капитанской каюты, по одной забирая у меня найденные книжки, а я шел по палубе обретенного корабля и думал, что, пожалуй, к этому кораблю я все-таки привыкну.
Так оно и вышло.
Нина Хеймец
Необыкновенное путешествие почтальона Якоба Брента
11 октября 199* года дела заставили меня спешно отправиться в Прагу. Я прилетел утренним рейсом. До переговоров, в которых я должен был участвовать, оставалось несколько часов, и я решил воспользоваться случаем и осмотреть город, где прежде, так уж сложилось, никогда не бывал. Выйдя из метро неподалеку от Народного театра, я пошел по набережной в сторону Карлова моста, однако внезапно начавшийся ливень нарушил мои планы, вынудив меня укрыться в ближайшем кафе, названия которого я уже не помню.
В этот ранний час кафе было полупустым. Я выбрал столик у окна, с видом на Влтаву, заказал стакан крепкого чаю и, должно быть, задремал. Во всяком случае, я не видел, как оказавшийся рядом со мной за столиком человек вошел в кафе. Думаю, я проснулся от звука его голоса.
– Простите, что я вас потревожил, – сказал незнакомец, – пожалуйста, позвольте мне присоединиться к вам. Это единственное место в кафе, откуда можно наблюдать за рекой.
Должен сказать, что его просьба поначалу действительно показалась мне несколько бестактной. Человек я замкнутый, если не сказать нелюдимый. Дождь все усиливался, и перспектива провести ближайшие полчаса, а то и час в обществе непрошеного собеседника не радовала меня.
– Понимаете, мне необходимо видеть, какие суда проплывают по реке, – произнес он, не дождавшись моего ответа. – Я встречаю корабль, один корабль, он должен здесь появиться.
Ему было на вид лет семьдесят, а может быть, и больше. Усы были неровно подстрижены, на пиджаке недоставало пуговицы. Он с трудом превозмогал одышку.
– Надеюсь, я не отниму у вас много времени, – продолжил этот человек, словно прочитав мои мысли. – Я только должен увидеть «Морскую птицу». На ней уплыл мой отец.
«Только этого мне и не хватало», – подумал я с тоской. Однако присущая мне вежливость взяла верх, и я задал незнакомцу вопрос, на который он, как я сейчас предполагаю, втайне рассчитывал.
– Ваш отец был моряком? – спросил я.
– Мой отец был почтальоном, – ответил мой собеседник. И продолжил, не замечая моего замешательства: – К сожалению, я не успел узнать его как следует. Когда он уплыл от нас, мне было три года. Иногда мне кажется, что я помню его. Я закрываю глаза и пытаюсь восстановить в памяти его лицо. Вместо лица я вижу пятно, но зато я довольно четко помню его фуражку – черную, с синим околышем, лакированным ремешком и кокардой Почтового управления.
21 
