очень нудно 
53 
— Я не могу. Я должен закончить.
Он сел и обхватил руками колени.
— Как ты не понимаешь, что я не могу? — повторил он, чуть не плача. — Ты зачем пришел? Отговаривать меня? Тогда уходи. Уходи, уходи, ты же мучаешь меня.
Невидимый тяжело вздохнул и сел рядом.
— Зачем ты это делаешь? — спросил он наконец очень тихо. — Ты можешь сказать, мне — зачем?
— Я спасаю тебя, — усмехнулся человек. — Но ты об этом не знаешь. Можешь спросить у Старшего, но он пока тоже не слишком хочет знать. Свобода выбора распространяется на всех нас. Мне всегда казалось это невероятно забавным.
Невидимый, хмурясь, смотрел ему в лицо какое-то время. Потом дернул губами и отвел взгляд.
— Кстати, о Старшем. Нам с тобой обоим придется какое-то время не показываться ему на глаза. Я даже не представляю, что он нам устроит после всего этого.
Человек хихикнул.
— Да уж. Но я и так появлюсь только через какое-то время. И… и было бы хорошо, если бы ты был поблизости и придержал меня, пока я не закончу. Просто на всякий случай. Раз уж мы собираемся не оповещать…
— Ага. Я буду сидеть на твоей гробнице с огненным мечом и гонять от пустого гроба твою свиту. — Он вытянул руку и показал куда-то вниз. — Легки на помине. Меня они не увидят, но, кажется, уже увидели тебя. Что ты им скажешь?
Человек пожал плечами.
— Правду. Я всегда говорю им правду — так интереснее наблюдать за тем, что они из нее сделают. Приходил Сатана, предлагал покориться ему и отказаться. С крыши Храма вот предлагал прыгнуть.
— А ты что?
— А я его усовестил и велел любезному родичу валить на все четыре стороны и не искушать меня боле.
Невидимый покивал.
— Угу, они, небось, еще и пишут за тобой?
— Еще нет. Но скоро начнут, я думаю. Тогда, когда я не смогу посмотреть, что же они там написали. Но ведь это не важно все. Пусть пишут, как хотят. Человеческий язык убог, все равно не выйдет путного. — Он опасливо заглянул через край, отодвинулся, встал на ноги.
— Ты только не забудь спустить меня отсюда, хорошо? В этом теле я лишен вездесущия.
Невидимый неподвижно сидел и смотрел на белое солнце. Золотое марево столбом раскачивалось и плясало вокруг него. В этом мареве очертания домов, мосты и башни принимали изменчивые, причудливые формы, как будто оплывали и таяли под полуденным солнцем.
— Красивый город, — сказал он. — И красивый храм. Жаль его.
4
Иуда говорит:
Как бы нам, мое сердце, пережить эту плохую, негодную, страстную неделю? А затем еще одну, и еще, и еще, и так до тех пор, пока не наступит весна с глазами цвета твоего неба?
Как бы нам, мой хороший, растянуть эти тридцать монет на такой преогромный пост, как бы нам прожить на хлебе и рыбе, неразменных хлебе и рыбе, как бы нам напиться хмельной воды на какой-нибудь свадьбе?
Как бы нам сменить пыльный выцветший плащ на царский багрянец, где бы нам добыть венец, из каких цветов, ведь еще не сошел снег, и одни шипастые прутья торчат из земли вместо роз?
Как бы нам, мой бессмертный, обернуться в саван, лечь под камень и воскреснуть на третий день, чтобы открыть глаза, — а уже весна?
Христос говорит:
Как-нибудь, мой мальчик, как-нибудь.
Ты только к осине не подходи.
5
Давай, — говорит, — играть, будто я умер, а ты еще нет,
и вот ты идешь по улице, грустно тебе, пусто тебе,
ясно тебе, что теперь так будет всегда, и вдруг — я иду
навстречу, как ни в чем не бывало. Что скажешь?
Подставляй, — скажу, — правую щеку. И левую наготове держи.
Макс Фрай
Ты поспи, я побегаю, а потом я посплю, ты побегаешь, и, чур, помнить, кто у кого во сне бегал и чего видал на бегу! устанем — собьемся, собьемся — запутаемся, запутаемся — будем оба сниться кому попало.
Я тебя сотворю, а потом ты меня напишешь, будешь писать всю жизнь, а под конец решишь, что сам все придумал, а потом умрешь и придешь ко мне. А у меня твоя книга, все, сколько ты ни написал, мы сядем и вместе перечитаем.
Или давай я умру и лягу на дно, и буду лежать там, пока тебе будут сниться сны, такие настоящие, что ты перестанешь понимать, где сон, а где явь, и однажды возьмешь лодку, пойдешь на озеро, лето кончится, начнется сентябрь, и ты поплывешь над темной водой. Увидишь меня на дне, опустишь руку в воду, поймешь, что вода остывает.
53 
