За последние десятилетия наше толкование понятия «разум» и представления о возможностях компьютерной техники при их обоюдном влиянии друг на друга претерпели глубокие изменения. Всего четверть века назад казалось, что способность к интегральному исчислению является неотъемлемой функцией разума. Теперь же этим занимаются компьютеры, причем совершают все операции быстрее и лучше человека. Следует ли из этого, что компьютеры необходимо признать разумными? Нет. Это заставляет нас пересмотреть определение разума таким образом, чтобы исключить решение подобных задач из ряда критериев разумности. Считалось также, что игра в шахматы на достаточно сложном уровне, позволяющем обыгрывать сильного шахматиста-человека, является недоступной для машины, поскольку при этом необходимо подключать воображение и предвидение будущего. Увы, соответствующие программы были написаны и усовершенствованы. Компьютеры внезапно научились обыгрывать гроссмейстеров в игре, которая всегда ассоциировалась с разумом. Заставило ли это поверить в то, что компьютеры разумны? Конечно, нет. Пришлось лишь пересмотреть еще один аспект разумности. Почему? Социолог Шерри Теркл полагает, что такие явления заставляют нас склоняться к мысли о том, что человеческий разум – это машина, и задаваться вопросом, можно ли сымитировать человеческие чувства, а также способность мыслить. А тогда... что тогда останется в мире сугубо человеческого? Искусственный Интеллект и весь комплекс научных и этических проблем, с ним связанных, так стремительно возник и расцвел в течение жизни одного поколения, что порой кажется, будто это случилось за одну ночь. Помимо громоздких вычислений и игрового аспекта компьютерной техники появилась еще одна практическая область: экспертные системы. Созданы и функционируют сложнейшие компьютерные комплексы, которые совмещают способность хранить информацию и правильно использовать ее, то есть занимаются тем, что получила название эвристики. Совершенствование таких систем требует тщательного изучения образа мыслей и действий людей-специалистов, работающих в специальных областях знаний, а затем – создания программ, имитирующих работу этих людей. В наше время экспертные системы производят диагностику внутренних органов человека, обрабатывают психологические тесты, читают и реферируют статьи, сочиняют музыку и стихи. Система, получившая название ПРОСПЕКТОР, выявила в штате Вашингтон залежи молибдена, оцениваемые в миллионы долларов. Медицинские программы КАСНЕТ и МИЦИН, согласно «Справочнику по вопросам искусственного интеллекта», не уступают по уровню работы специалистам-людям. И все же мы не спешим назвать эти системы разумными, хотя четверть века назад их функции считались атрибутами истинного разума. Возможно, за «эффектом Теркл», за стремлением людей верить в то, что разум есть совершенно уникальное явление, стоит нечто более значительное. Сейчас, когда японцы запустили ударную программу «Пятое поколение» по созданию искусственного интеллекта, кажется вполне очевидным, что еще более совершенные системы – дело недалекого будущего. Но если система, сравнимая по сложности с одним человеческим разумом, вполне достижима, почему бы не превысить эту сложность в десять раз? Или в сотню? В тысячу? Вполне очевидно, что производить работы на таком уровне можно только позаботившись о соответствующем контроле. В художественной литературе существует немало провидческих предостережений на этот счет. Теперь перевернем медаль другой стороной и посмотрим, как повлияла компьютерная техника на наше представление о собственном разуме. Описанная выше переоценка ценностей и исследования в области интеллекта сослужили человечеству добрую службу. Сами же компьютеры внесли неоценимый вклад в психологию, имитируя процессы человеческого мышления. С их помощью мы получили новое видение интеллекта и вплотную приблизились к созданию новых теорий разума.

Одна из таких теорий, разработанная Марвином Мински и Сеймур Паперт, получила название «Сообщество Разумов». Она предполагает, что человеческий разум состоит из маленьких разумов, которые, в свою очередь, состоят из еще меньших разумов, и все они связаны в сообщество, осознаваемое как личность – то есть мы представляем собой мозаику, развивающееся объединение сотрудничающих и конкурирующих единиц, осознающих себя частью саморегулируемого процесса. Возможно, мы мыслим совсем не так, как нам представляется. Пожалуй, мы больше опираемся на память и ассоциации, нежели логику. Наше множество умов подключается к решению проблемы резонансным способом, весьма отличным от функционирования компьютерных программ. Результатом является феномен здравого смысла. Впрочем, и он может быть запрограммирован. Наиболее отрадным во всем этом является тот факт, что компьютеры заставили нас по-новому взглянуть на самих себя. Они подарили человечеству новое зеркало.

  1