20 
— А ты… Тебе-то как после всего этого? Ты тоже страдал бы, ведь так? Ну, скажи, что мы с тобой сделали все правильно: я — что убила его (при этих словах ее затошнило), а ты — что помог мне избавиться от трупа…
— По сути, мы с тобой сейчас совершили преступление… Это чтобы ты знала…
— Я знаю… Но я ни в чем не виновата…
— Я верю тебе. Я знаю Ивана… Молодой, горячий мужик… Баб любит… Но я никогда не предполагал, что он поступит так с тобой, со мной… Жаль, что все так получилось…
— Миша… — вдруг опомнилась она. — А что, если кто-то видел, как он входил к нам в квартиру? Он… Он видный, яркий человек… Его могли заметить… К тому же ты не представляешь себе, как я кричала, когда он… когда он напал на меня… Думаю, что соседи все слышали…
— Скажешь, что это телевизор… найди, кстати, фильм, чтобы там была похожая сцена… Я помогу тебе…
Они вернулись домой уставшие, грязные. Катя пустила воду в ванную, насыпала туда соли, сделала пену. Пришел Михаил, они оба забрались в ванну и сидели долго, глядя друг на друга, словно безмолвно договариваясь о том, чтобы сохранить эту тайну. Миша даже взял ее за руки, и она поняла этот его жест — он означал, что они теперь всегда будут вместе, что он никогда не предаст ее, не выдаст, что он будет любить и заботиться о ней всю жизнь… Она плакала, и слезы капали в зеленоватую, с островками пены, воду…
5 Июль 2008 года Титреенгёль, Турция
Михаил вернулся вечером, уставший, от него пахло анисовой водкой.
— У тебя виноватый вид, — заметила Катя за ужином. Маша со своим мужем Валентином, худощавым блондином с веселыми плутовскими глазами, сидели напротив них. Сбоку, возле стены сидел утомленный жарой и водой Сережа. Щечки его и нос были подрумянены солнцем. Видно было, что он хочет спать.
— Будешь тут виноватый, — вздохнул Михаил. — Целый день пили на яхте… И ведь не сказать, что я пьяница, но как-то хорошо пошло…
— Это в жару-то?! — удивилась Маша. — А может, вы высадились где-нибудь на берег… Где нет жары, где сплошные кондиционеры и много-много девушек…
— У меня анекдот! — перебил ее, ласково потрепав по руке, Валентин. — Про «много-много девушек»… Представьте. Негр идет по пустыне…
— Бред какой-то, — чуть слышно пробормотала Катя, которую раздражало буквально все. Она постоянно думала о том, кто же стучался в ее дверь, когда она была одна. — Негр в пустыне…
— Идет он себе идет, изнемогает от жары и жажды… И вдруг находит кувшин… Потер его, как водится, и из него вылетел джинн. «Я могу исполнить любое твое желание, говори!» Негр подумал и сказал: «Ну, во-первых, хочу, чтобы я был белым. Во-вторых, хочу, чтобы было много воды… А в-третьих…»
— …много девушек, — догадалась Маша и захлопала в ладоши. — Я угадала?
— Угадала. Но вот что сделал джинн, ни за что не догадаешься…
— Я знаю, — мрачно сказала Катя и покачала головой: — Он сделал его унитазом в женском туалете?
Михаил расхохотался. Валентин посмотрел на Катю, как на предательницу, а Маша прыснула в кулак.
— Надо же, ну, надо же до такого додуматься?! — закатывался в хохоте Михаил. — Унитазом в женском туалете? Катя, откуда ты знаешь такой анекдот?
— От верблюда…
— Что с тобой? Тебе нездоровится? — Михаил вдруг понял, что смеется один и что его жена чем-то озабочена. — Катя… Если ты не хочешь, можешь остаться в номере с Сережей… или я с вами… Но если ты меня отпустишь, то мы… втроем посидим наверху, на крыше отеля… Там есть отличный рыбный ресторан… Нам с Валей гид рассказала…
— Хорошо… Идите. А мы с Сережей пойдем домой. Он уже спит… Да, кстати, а тунца-то поймали?
— Поймали! — оживился Михаил. — Нам его сегодня в ресторане подадут…
— Ты пьян…
Она злилась на него за то, что ему хорошо, а ей — плохо, что он не видит, что она чем-то сильно расстроена, что не чувствует ее, как тогда, пять лет тому назад, когда преступление сделало их близкими, родными людьми… Сегодня он был далек от нее, чужой и к тому же еще пьяный… А теперь еще он собирался ужинать без нее в рыбном ресторане… « Жду тебя вечером на крыше отеля, там есть рыбный ресторан…»
* * *
Она была права. Он был пьян. Напился, чтобы хотя бы на время забыть все то, что отравляло его жизнь в течение вот уже пяти лет… Валентин понял его, но ровно настолько, насколько может понять приятель (но не друг, не посвященный): они сбежали от своих жен, чтобы расслабиться, выпить… Никто и не собирался ловить ни тунца, ни скумбрии…
20 
