Глава 47

Дженнсен пригнулась, охватив шею Расти руками и отдав повод. Рев сорока тысяч мужчин, извер–гающих боевой клич, и грохот копыт были настолько оглушительными, насколько и пугающими.

Эта гонка, с неистово бьющимся серд–цем, была пьянящей, как вино. Дженнсен не осознавала ни чудовищности, ни ужаса происходящего. Однако что-то в ней, ка–кая-то небольшая часть не могла отдаться пылкому чувству единения с наступающей армией.

Свирепые мужчины, глаза которых за–стилала кровь, веером рассыпались по равнине, приближаясь к городу. Воздух пронзали яркие вспышки света, отражен–ные от мечей и топоров, поднятых высоко над головами, и играющие на остриях пик и копий. Блистательное зрелище, нараста–ющий гул, вихрь страстей – все это на–полняло Дженнсен желанием достать нож, но девушка знала, что время еще не пришло.

Себастьян мчался рядом с нею, чтобы быть уверенным в том, что она не потеря–ется в этой скачке, сумасшедшей, безу–держной, но подчиненной человеческой воле. Голос тоже сопровождал ее, и его было не заглушить, хотя она и пыталась не слушать его или мысленно умоляла оставить ее в покое. Ей нужно было сосре–доточиться на том, что происходило вокруг, и на том, что вско–ре могло случиться. Нельзя позволять себе отвлекаться. Толь–ко не сейчас.

Голос звал ее по имени, призывал сдаться: отдать ему волю и плоть, произносил завораживающие, чарующие слова. Рев ата–кующей армии дал Дженнсен возможность крикнуть изо всей силы:

– Оставь меня в покое!

И никто ничего не заметил. Это была безрассудная попытка извергнуть из себя этот голос, обладающий неограниченной си–лой и безраздельными полномочиями.

Неожиданно, словно бы за один миг, они ворвались в город, перепрыгивая через изгороди, огибая столбы, с ошеломляющей скоростью пролетая мимо зданий. Резкий контраст между скач–кой на открытой местности и внутри города ошеломил Джен–нсен. Здесь следовало обращать внимание на то, что тебя окру–жает, и это напомнило девушке лес.

Все было так не похоже на то, что она ожидала – на масси–рованное, упорядоченное наступление по открытой местности. Вместо этого последовал сумасшедший марш-бросок на город и дальше, по широким улицам, обрамленным величественными зданиями, по похожим на каньоны темным переулкам, зажатым между высокими каменными стенами, которые иногда даже за–гораживали маленький кусочек голубого неба над головой. За–тем пришел этап безудержного погружения в совсем узкие, из–вилистые улочки жилых кварталов, в которых старинные зда–ния попросту громоздились друг на друга. И ни на миг не замед–ляя скорости и принимая решения на ходу…

Между тем скачка становилась все более сюрреалистичес–кой: город действительно оказался пуст. Вокруг должны были сновать толпы, в дикой панике бросающиеся врассыпную люди, прокладывающие себе дорогу в сутолоке, истошно вопящие от ужаса перед атакующими. Перед внутренним взором Дженнсен проплывали картины, которые она видела в других городах: уличные торговцы, толкающие тележки со всяким товаром – от рыбы до изысканного белья; лавочники в ларьках, приглядыва–ющие за хлебом, сыром, мясом и вином; ремесленники, выставившие на продажу туфли, одежду, парики, изделия из кожи; окна, на которых расставлены многочисленные горшки…

Сейчас все окна были пусты. Некоторые закрыты ставнями, некоторые выглядели так, будто владелец приоткрыл их на ми–нутку, но все пусты. Молчаливыми свидетелями стремительной атаки кавалерии стали улицы, скамейки и парки.

Было страшно нестись на полной скорости по извилистому лабиринту улиц, проезжать мимо зданий, преодолевать препят–ствия, врываться в темные грязные переулки, лететь по неров–ным булыжным мостовым, достигая вершины застроенного хол–ма только для того, чтобы оказаться с противоположной сторо–ны на обледенелом склоне, поросшем деревьями и к тому же опасном. Иногда, скача по шести человек в ряд, они неожиданно попадали в сужающийся переулок, в котором, к тому же, неожи–данно выпирал угол здания. Для нескольких всадников резуль–таты такой встречи оказались печальными.

  185