очень нудно 
384 
— Но я… — после некоторого колебания начал Ричард. — У меня было видение в одной из башен. Видение, что сестра Верна воспользовалась ошейником, чтобы причинить мне боль.
— И это вызвало вспышку ярости.
Ричард кивнул:
— Я призвал магию и убил ее.
Натан разочарованно покачал головой:
— Это видение означало, что твой разум пытается что-то сообщить тебе, пытается сказать, что ты сможешь защититься, если сестры причинят тебе боль. Что ты сможешь победить их. Это твой разум и твой дар вместе пытались помочь тебе. Но ты был слишком занят прошлой войной, чтобы понять смысл послания.
Ричард промолчал, досадуя на самого себя. Он так боялся, что сестры причинят ему боль, что не думал больше ни о чем. Не осознал истинного значения того, что сделала Кэлен. А все потому, что ужасно боялся прошлого. Не думай о задаче, думай о решении, учил его Зедд. А он, ослепленный прошлым, не увидел будущего.
— Я понял, Натан, — кивнул он наконец. — А что ты имел в виду, говоря, что сестры не причиняют мне боли с помощью ошейника?
— Энн знает, что ты боевой чародей. Я говорил ей об этом задолго до твоего рождения, лет пятьсот тому назад, если не больше. Она должна была отдать сестрам соответствующий приказ. Причинять боль боевому чародею — все равно что пинать под зад барсука.
— То есть ты хочешь сказать, что боль каким-то образом высвобождает мою силу?
— Не боль. Следствие боли. Ярость. — Пророк указал на Меч Истины. — Когда ты обнажаешь меч, твоя ярость призывает магию. На самом деле все несколько сложнее: ты призываешь магию, а она вызывает в тебе ярость. Именно так все и происходит. Хочешь я покажу тебе, как коснуться Хань?
Ричард аж подпрыгнул.
— Да! Никогда не думал, что я это скажу, но да. Мне просто необходимо выбраться отсюда.
— Протяни руку. Хорошо. — Казалось, Натана окутала аура могущества. — А теперь утони в моих глазах.
Ричард уставился в бездонные голубые глаза. Они влекли его, затягивали в себя. Казалось, он взлетает ввысь, в бездонное голубое небо. Дыхание его стало прерывистым. Он скорее чувствовал, чем слышал приказы Натана.
— Призови ярость, Ричард. Призови ярость. Призови ненависть и бешенство.
На Ричарда нахлынули привычные ощущения, словно в руках у него был меч. Ярость, зародившись в самой глубине его существа, упорно пыталась прорваться наружу.
— А теперь ощути жар своей ярости. Почувствуй ее пламя. Хорошо. А теперь сосредоточь эти чувства на своей ладони.
Ричард легко перенес ярость магии на свою ладонь, направляя ее поток, ощущая ее мощь. В руке его вырос огненный шар.
— А теперь швырни ярость, ненависть и злость вместе с пламенем в камин.
Ричард выбросил вперед руку. Дрожащий огненный шар остался у него на ладони. Он посмотрел в камин и направил ярость вперед, отталкивая ее от себя.
Жидкий огонь взревел, ударившись о стенку камина, и взорвался, озарив комнату ярким светом.
Натан гордо улыбнулся.
— Вот как это делается, мой мальчик. Сомневаюсь, что сестры научат тебя такому и через сотню лет. Ты прирожденный чародей. Вне всякого сомнения. Ты — боевой чародей.
— Но, Натан, я не чувствую свой Хань. Я ощущал одну только злость, которую всегда ощущаю, когда сражаюсь мечом. Или когда защемляю палец дверью, если уж на то пошло.
Натан понимающе кивнул:
— Все правильно. Ты боевой чародей. Остальные владеют лишь одной стороной магии. Они черпают силу извне, используют то, что их окружает: воздух, тепло, холод, огонь, воду, короче, то, что им надо. Боевые чародеи иные. Они черпают силу изнутри. Ты управляешь не своим Хань, а своими чувствами. Сестры учат тебя, как всех остальных. Но тебе этого не нужно. Для тебя важен не процесс, а результат, ведь ты черпаешь силу внутри себя. Вот почему сестры не могут тебя ничему обучить.
— Что ты имеешь в виду, говоря «вот почему они не могут тебя обучить»?
— Ты когда-нибудь видел, чтобы белошвейка не попала булавкой в игольник? Сестры хотят, чтобы ты одновременно смотрел на руку, на булавку и на игольник. Именно так пользуются своей магией все остальные волшебники. Боевые чародеи не смотрят, они действуют. Их Хань срабатывает инстинктивно.
— Это был… волшебный огонь?
— Ну да, примерно как назойливая муха для разъяренного быка, — хохотнул Натан.
384 
