8 
– Так тебе и надо! – сказала Авдохина, у которой злорадство пересилило собственный страх.
Над ними склонились две огромные замшелые головы. Из ноздрей вырывался пар.
– Кто вы такие? Мы ждали других! – прогудел дедушка Горыныч, рассматривая Пирожкова с Авдохиной. Те ошеломленно молчали.
Со свистом рассекла воздух и опустилась на полянку деревянная ступа. Из нее выбралась старушка с крючковатым носом.
– Чу-чу, заморским духом пахнет! Кажись, иностранцы к нам пожаловали, – сказала она, принюхавшись.
– Мы из Москвы! А заморский дух – это мой лосьон после бритья! – обиделся Пирожков.
– Шляпа! – сказала Авдохина. – Пусть бы думали, что мы иностранцы, нам же лучше!
– Не встревайте, Антонина Петровна!
– Сами не встревайте, Петр Петрович! – с невероятной ядовитостью отвечала Авдохина.
Увидев, что Пирожков и Авдохина ругаются, головы дедушки Горыныча понимающе переглянулись.
– Кажется, я догадался! Наверное, случилось смещение времени, и это Куклаваня и Оля в старости, – предположила правая голова.
Баба-Яга и Горыныч, никогда раньше не встречавшиеся с Пирожковым и Авдохиной, могли бы еще долго пребывать в заблуждении, но тут подлетели дракончик Пыхалка и Михрютка, слегка отставшие, потому что крылья у них были короче, чем у Горыныча. Они сразу узнали Пирожкова с Авдохиной и засыпали их вопросами, но те лишь испуганно отмалчивались и жались друг к другу.
– Как же такое могло получиться? – спросила Михрютка у Бабы-Яги. – Ты же говорила, что на остров Буян могут попадать только дети. Это же Сказочная страна!
– Должно быть, дело в количестве волшебства, – Баба-Яга кивнула на золотые карточки. – Смотрите, у одного пять билетиков, а у другого три. Этого волшебства хватило, чтобы перенести на остров Буян не только их, но и кабинку лифта… Скверно! Мост времени не рассчитан на такую нагрузку!
– Кто вы такие? Немедленно верните нас обратно! – возмущенно крикнул Пирожков, убедившись, что драконы не собираются им вредить. – Я буду жаловаться!
– В печке будешь жаловаться, Петруха! – пригрозила Баба-Яга и мизинцем поковыряла в зубах.
Пирожков пугливо притих.
– А как же Маша? Куклаваня? Можно с ними поговорить? Они же волнуются! – с надеждой спросил дракончик.
Баба-Яга покачала головой.
– Нет. Без золотых билетиков никакой связи с человеческим миром у нас нет, – сказала она.
Думая успокоить Пирожкова и Авдохину, Михрютка превратилась в Машу и подошла к ним.
– Привет! – сказала она Авдохиной. – Я Маша! Помнишь, я жила у тебя, когда родители уехали в командировку?
– Так я и думала, что без соседской девчонки дело не обошлось, – проворчала Авдохина, но Михрютка заметила, что она облегченно вздохнула.
– Помнишь карету с княжеским гербом, которая висела за окном, когда вы нежно поливали друг друга чаечком? – спросила Михрютка у Пирожкова. – Это тоже была я.
Челюсть у Пирожкова медленно отвисла. Рот сделался похожим на прорезь почтового ящика, так что Михрютке захотелось сунуть туда письмо.
– Ты умеешь пре… превращаться? – ошеломленно спросил Пирожков.
– Умею! – кивнула Михрютка-Маша. Мгновение – и она превратилась в Авдохину.
– Ку-ку! – сказала она. – Я Авдохина!
Рядом раздался душераздирающий вопль, и настоящая Авдохина, увидев саму себя, упала в обморок.
– Ты немного переборщила, Михрютка, – укоризненно сказал Пыхалка.
Когда Авдохина пришла в себя, она лежала в тени дедушки Горыныча, и этот добродушный пожиратель богатырей обмахивал ее кожистыми крыльями.
– Где мы? – севшим голосом спросила Авдохина.
– Вы на острове Буяне, в Сказочной стране, – отвечая, Баба-Яга всматривалась в радугу. Ее старое, в мелких морщинках лицо все больше становилось похожим на печеное яблоко.
– Странно. На радуге зазубрина! У меня скверное предчувствие!
Глава 3
Великий Мымр
Золотые билетики были потеряны. Маша и игрушки думали, что никогда не увидят Пыхалку и не смогут побывать на Буяне. День прошел уныло. Даже пупс, обычно болтавший без умолку и путавшийся у всех под ногами, смирно сидел в старом ботинке. Брякала о стекло ложка – это Куклаваня, утешая себя, уплетал варенье. Кукла Оля печально разбирала чемоданы. Зайчики Синеус и Трувор всхлипывали и вытирали слезы длинными ушами. Одна Дуся не переживала. Она лежала животом у батареи и, разнежившись от тепла, ворчливо бормотала: «Нечего зимой по Буянам шляться, так только непутевые носороги делают!»
8 
