12

Ночь они провели в дешевом мотеле на окраине Вегаса, а если быть совсем точными, то — в душе этого самого мотеля.

Все началось вполне невинно: поскольку вода была холодная и никак не желала нагреваться, первым в душ отправился Морт. Однако уже через пять минут туда же ворвалась Фиджи и сообщила, что на кровати ею обнаружен огромный, исполинский таракан, который не то что не боится ее, Фиджи, — он плевать хотел на человечество в целом.

Говоря это, неугомонная Фиджи Стивенс стояла напротив совершенно голого Морта Вулфа, будучи совершенно одетой, и брызги постепенно превращали ее белую блузку в подобие целлофанового пакета, плотно облегающего ее грудь, и тогда Морт почувствовал, что некая его часть тела начинает жить своей, отдельной от Морта жизнью, а Фиджи вдруг замолчала на полуслове и вытаращила глаза, после чего Морт был просто вынужден сгрести ее в охапку и поставить рядом с собой под прохладную воду.

Он раздевал ее медленно, наслаждаясь процессом и точно зная, что в конце его ждет рай.

Мокрая одежда шлепалась вокруг, а Морт уже умирал от счастья, пожирая глазами это безупречное тело, принадлежавшее отныне только ему одному.

Он даже не думал о ней, как о БУДУЩЕЙ жене — Фиджи уже стала его женой, и узы брака тут были ни при чем. Впервые за двенадцать лет Морт Вулф не испытывал ни мрачного недовольства собой, ни презрения к окружающему миру — он был счастлив и беззаботен, как молодой щенок.

Струйки воды стекали по перламутровой коже, и загорались от прикосновений его пальцев соски, и выгибалась изящная спина, и стоны — все громче и громче — вырывались из горла, и Фиджи зажмуривалась, запрокидывая голову, — а потом распахивала свои голубые, как небо, очи и смотрела на Морта взглядом, исполненным такого обожания, что он немедленно воспарял в небеса…

А потом она опустилась перед ним на колени, ее горячее дыхание опалило его бедра и живот — и через секунду Морт малодушно вцепился в какую-то ручку в стене, потому что сил оставаться на грешной земле больше не было.

Ее грешные губы были нежны и настойчивы, она была неутомима и ненасытна и не дала ему прервать ее на самом интересном месте. Когда ограниченный ядерный взрыв, в просторечии именуемый полноценным оргазмом, сотряс тело гостиничного магната и английского лорда, Морт не упал только потому, что у него было сильно развито чувство ответственности. Упади он сейчас — Фиджи бы несдобровать…

А потом настал его черед, и она стонала и кричала, прижатая к кафельной стенке, распятая его поцелуями, выпитая до дна его жадным ртом…

Они обнялись под тугими струями воды так тесно, словно и впрямь хотели стать единым целым. Передохнули немного — и блаженное безумие повторилось вновь…

Под утро они все-таки перебрались в постель, из которой был изгнан таракан-мизантроп, и даже смогли немного поспать, но уже на рассвете Морта разбудил луч солнца, а Фиджи — руки Морта, так по-хозяйски обнимавшие ее за бедра.

Она даже не сразу ответила на его ласки — так захватила ее мысль об этом властном объятии. Почему-то именно благодаря ему Фиджи окончательно поверила, что отныне они с Мортом вместе навсегда.

Самолет уносил их все дальше от Вегаса, и белокурая головка Фиджи покоилась на широком плече Морта Вулфа, а сам он смотрел в иллюминатор и даже не вспоминал про отель с дурной славой и про загадочного мистера Фейхи…

Впрочем, мистера Фейхи предстояло найти, пусть даже и виртуально. Морт терпеть не мог незавершенных дел.

Кстати, незавершенных дел у него было несколько. И самое неприятное и ответственное — Кора Стромберг.

  49