11 
Он закончил свой ужин и откинулся на стуле. Первый раз за долгое время он чувствовал себя почти удовлетворенным. Мышцы приятно болели после подъема, да и мясо оказалось очень вкусным. И ему понравилось рассказывать об Этьене. Он не хотел забывать своего мальчика.
Зазвонил его мобильный телефон. Он посмотрел на номер и ответил.
– Привет, дружище. – Это был его друг Поль.
– Привет, что-то случилось? – спросил Мэтт. Он знал, в это время Поль был на одной из вечеринок. Он слышал музыку на заднем плане.
– Мы отлично проводим время. Тебе надо приехать. Здесь не так долго добираться. Со мной пара очаровательных девушек. Можем отдыхать хоть до утра.
За последний год Поль пытался построить отношения с несколькими женщинами. Он считал, что Мэтту также уже пора начать строить новые отношения. Поль никогда не был женат и, наверное, ничего не понимал в этом. Для горя ведь не существует временных рамок – когда оно должно забыться, когда прошлое должно исчезнуть из памяти и можно будет снова обзавестись семьей. Мэтт больше не представлял этого, один раз все потеряв, он не хотел пережить это еще раз. Страх перед потерей, неожиданной и ужасной, нельзя было просто так игнорировать.
– Вечеринка до утра, а с утра подъем? – спросил Мэтт. Да это чистое безумство, которое наверняка закончится плачевно.
– Мы ведь немного поспим перед подъемом. Я сегодня побил свой рекорд и на подъеме и на спуске.
Даже в альпинизме Поль словно соревновался с кем-то.
– Тебе понравился вид сверху? – спросил Мэтт.
– Да какой там вид? Вода внизу, перед лицом – скала. Завтра при подъеме я могу показать тебе, каких результатов я добился.
Жанна Мари и Александр вошли на веранду. На подносе было три тарелки, Александр торжественно нес три ложечки.
В другой раз Мэтт отказался бы от десерта, но не сегодня. Тем более это было хорошим предлогом окончить разговор.
– Выпейте там за меня. Сегодня меня не ждите, но я на связи. Встретимся на неделе и покорим какую-нибудь неприступную вершину.
– Ты многое упускаешь.
– Да, жаль, – ответил Мэтт, не веря своим словам.
Он закрыл телефон, когда Жанна Мари ставила перед ним на стол тарелку. Александр торжественно протянул ему ложку и сел на стул напротив. Жанна Мари пододвинула ему тарелочку поменьше. Она сидела справа от Мэтта, посматривая на него неуверенно, словно хотела удостовериться, что он не против их компании.
Яблочный десерт был очень вкусным, и ванильное мороженое было как нельзя кстати.
– Очень вкусно.
Даже его повар редко готовил такие вкусные десерты.
– Спасибо.
– Вам надо предложить гостям еще и ужины. Я думаю, им очень понравятся ваши блюда.
Она слегка улыбнулась и пожала плечами:
– Меня и так все устраивает. Для меня это будет чересчур.
– Почему?
– Вечера я стараюсь посвящать Александру. Ведь это не так просто – накормить пятнадцать человек, и это отнимает много времени. Я стараюсь готовить очень вкусные завтраки. Если вы попробуете, вы поймете.
– Я думаю завтра утром попробовать один. Но я проснусь очень рано.
– Я могу приготовить завтрак к шести тридцати, если меня предупредят заранее. Иногда посетители, занимающиеся дайвингом, или те, кто совершают морские прогулки, просыпаются очень рано. Я также готовлю им обед с собой.
– В шесть тридцать было бы хорошо.
Мэтт наслаждался десертом. Он посмотрел на Александра, который все тщательно выбрал ложечкой и облизал ее будто с надеждой, что будет еще. Он напомнил ему Этьена. Он почти улыбнулся, но, резко осознав, что это не его сын, почувствовал укол горечи в сердце. «Все маленькие мальчики так делают? Этьену бы понравился этот десерт», – подумал он.
Александр посмотрел на Мэтта, опуская ложку на тарелку, и спросил:
– Вы пойдете со мной на прогулку? Вы возьмете меня с собой на гору?
– Месье Соммер сегодня слишком устал, чтобы гулять с нами. И тем более гор у нас тут рядом нет, – сказала Жанна Мари.
Ночь была замечательная, тем более расстроенное лицо мальчика и то, с какой быстротой Жанна Мари попыталась его отговорить, склонили Мэтта к мысли о том, что надо согласиться. Он сам не знал, почему хотел побыть рядом с ними, но чем больше она хотела от него отделаться, тем больше ему хотелось остаться. В его комнате, в одиночестве, не было ничего, кроме воспоминаний, от которых он тщетно пытался избавиться.
11 
