4 
Погоня шла долго. Вялый мчался, скуля и всхрапывая, огромными прыжками. Подвывая от страха и азарта, за ним бежали люди с автоматами. В их мечтах водка и отпуск сливались в одно приятное теплое целое. Оно манило за собой и звало вперед. И вертухаи мчались по просеке, используя хвост Вялого как маяк…
Светлые мечты, как положено, умерли у помойки. Погоня вылетела к задворкам леспромхоза и застыла. Ветеран погранвойск настиг добычу. Оборвав поводок, он кинулся вперед. К моменту подхода группы захвата Вялый в хорошем темпе окучивал пегую леспромхозовскую сучку по кличке Шкура. Действовал он как изголодавшийся зэк — нахрапом, без прелюдий. Дело у Вялого спорилось. Шкура визжала, но не вырывалась.
Группа захвата взвыла стаей разъяренных волков. Хвостов, злобно рыча, словно конкурирующий кобель, кинулся через помойку. Мощный удар валенком под хвост и искрометный собачий оргазм совпали. Вялый, ощутив небывалый восторг и одновременно жуткую боль, заревел как паровоз.
Шкура взмыла из-под него и исчезла, чуть не проломив забор. Следом за ней в последней надежде полезла группа захвата. Но отдых и вожделенная водка накрылись медным тазом. Суровые похмельные лесорубы напрочь отрицали все. Особенно присутствие Моченого. А также Копченого, Леченого, Печеного и, етит вашу мать, Буденного!!!
Прибыл вездеход. Вертухаи загрузились и убыли, утопая в соплях жалости к себе. Следом за машиной, страдальчески кряхтя, трусил Вялый. Судя по озадаченной собачьей морде в душе у него зарождалось понимание мазохизма как философии лагерной жизни.
* * *
Пока цепные псы режима метались по тайге, беглецы торили тундру. Их было пятеро. Из сотен отморозков Гнида без труда выбрал двух камикадзе. У Коли и Толи был тотально атрофирован контроль мозговых центров коры над поведенческими стереотипами адекватных физиологических реакций [1]. Приказы пахана они не обсуждали. Потому что не понимали. Но соглашались безропотно. Им вручили рюкзаки и показали направление. Больше ничего. Дабы ребят не замкнуло.
С «коровой» пришлось сложнее. Еда — дело серьезное. Друга для продуктовых нужд с собой в тундру не возьмешь. Это тебе не горы… по-Высоцкому. От ходячего НЗ при побеге с Колымской зоны требовалась упитанность, выносливость и наивность одновременно. Толстых идиотов на зоне хватало. Но не настолько конченых, чтобы идти в бега с Моченым. Творческий поиск Гниды мог затянуться. Но шестерке повезло. За сутки до побега, в ноль часов одну минуту в барак ввалился пятнистый фиолетово-зеленый икающий субъект. Треснутые очки над зелеными пухлыми щечками не могли скрыть безумных глаз, отягощенных мукой вредного на зоне и бесполезного в жизни высшего образования. В довершение образа «коровы для Моченого» субъект, столкнувшись с Гнидой, издал жалобный стон:
— М-м-м… П-простите-е, я заблудился… Вы не подскажете?.. Ик!!!
Лучшей кандидатуры на роль самоходной продуктовой заначки нельзя было даже придумать. Гнида жизнь знал. Поэтому показал зеленому придурку дорогу в туалет и заодно выслушал историю непростой жизни Степана Степановича Потрошилова, интеллигента в шестом поколении.
Потрошилов был сексуально активным алкоголиком. Алкал он все, что горело. После чего домогался до любого тела старше тринадцати и младше Тутанхамона. Зачастую успешно. Во хмелю Степан Степанович проявлял себя несгибаемо стойким бойцом эротического фронта. В результате чего и оказался на зоне. Нет, он никого не насиловал! Просто однажды овладел марксизмом-ленинизмом. В лице супруги третьего секретаря обкома КПСС. Без злого политического умысла. На избирательной урне. В день выборов в Совет народных депутатов. Слухи о нем поползли по госдачам.
Изматывающая борьба с происками империализма, неустанная забота о благе трудящихся и профессионально неизбежный алкоголизм отрицательно сказывались на… мужестве суровой партийной элиты. К изумлению жен партийных боссов, Потрошилов сохранял боеспособность и после литра водки, и даже в дни съездов. Внезапно оказалось, что не все мужчины в мире — члены партии. В пьяном угаре Степан Степанович становился сексуально неутомим и политически близорук. В том смысле, что не видел половой разницы между Партией и Комсомолом. А она, очевидно, таки была. Посадили его по горячей просьбе все той же «Мадам Третий Секретарь». Формально — за пьяное хулиганство в особо крупных размерах. Фактически — за измену Партии. С инструкторшей райкома ВЛКСМ.
4 
