126 
Струензее и Брандт были приговорены к тому, что сперва им должны были отрубить правую руку, затем они должны были быть обезглавлены, их тела четвертованы и выставлены для всеобщего обозрения. Некоторые судьи пытались смягчить жестокий приговор, прежде всего Бернсторф, который вновь вернулся на свое место. Струензее в свое время сместил его, но он был справедливым, честным человеком. Этот постыдный процесс претил ему. Но он тщетно боролся за смягчение приговора. Рантцау, друг виновного, в своей речи подтвердил приговор.
28 апреля Струензее и Брандта отвели на место казни. Пастор Мунтер сопровождал их. Брандт умер первым. Оба приняли свою участь с мужеством, достойным восхищения. Когда палач занес свое орудие, бывший министр содрогнулся. Но он уже простился с жизнью. Его последняя тревога и страх относились к той, которую он любил больше всех на свете.
Королева была уже приговорена. Одновременно с приговором был расторгнут ее брак с королем по причине супружеской неверности. Она была приговорена к пожизненному заключению в крепости Кронборг. То есть к медленной смерти от холода и сырости.
От одной лишь мысли, какие муки ожидали ненавистную королеву, Юлия-Мария могла удовлетворенно и злорадно потирать руки. Но она, между тем, не учла очень важного обстоятельства. Она забыла про Англию.
* * *
Через несколько дней английский фрегат с восьмидесятые пушками и под королевским флагом вошел в гавань Копенгагена. С этого фрегата сошел лорд Кейт и именем короля Георга III потребовал немедленного освобождения английской принцессы Каролины-Матильды.
О дипломатических переговорах не могло быть и речи. Англия занесла кулак и грозила опустить его. Юлия-Мария и Рантцау прекрасно понимали опасность положения: они должны подчиниться, иначе английские пушки расстреляют столицу. И они подчинились.
Каролина-Матильда и ее дочь (Кейт потребовал, чтобы ей вернули дочь) взошли на борт фрегата и он отчалил. Но адмирал не отвез пленную королеву на родину.
Англия была уязвлена, и Георг III не желал принимать у себя при дворе женщину, уличенную в супружеской измене. Она была отвезена в Ганновер, который принадлежал тогда Англии. Замок Келле, бывшая резиденция Георга Брауншвейгского, был определен как место проживания Каролины-Матильды. Она лишь сменила тюрьму, хотя, конечно, замок Келле больше годился для проживания, чем темница Кронборга.
Но плохое обращение, которому она подвергалась со времени ареста, подорвало здоровье несчастной женщины. Три года спустя, 10 мая 1775 года, она скоропостижно скончалась от болезни, которой заразилась от одной ухаживавшей за ней служанки.
СМЕРТЬ КОРОЛЕВЫ
ДРАГА, КОРОЛЕВА СЕРБИИ
В эти прекрасные июльские дни 1897 года Биарритц был так густо населен, что найти там комнату едва ли было возможно. Повсюду мелькали нарядные летние платья, зонтики с бахромой и огромные шляпы с цветами. Множество женщин с радостными возгласами резвилось в набегавших волнах. Мужчины в светлых костюмах и соломенных канотье, водрузив на нос пенсне, разглядывали их с берега. Повсюду царили радость и веселье. Один из пассажиров коляски, которая медленно ехала по морскому берегу, проникся этим ощущением.
Это был высокий темноволосый мужчина двадцати лет с бледным лицом и усами каштанового цвета. Меланхолические черты его лица несколько оживляли черные глаза, а осторожный взгляд придавал им загадочность.
– Этот город очень мил, ты не находишь, Наум? – спросил он своего спутника, который был несколько старше. Похоже, спутник был офицер в штатском, огромные черные усы придавали ему комически-грозный вид.
– Хорошо развлекаться в Биаррице, – ответил он, – и ваше величество должно только об этом и думать. Белград далеко.
– И у меня отпуск, – сказал молодой человек, смеясь. – Ты прав, я приму это к сведению. Мы приехали?
Коляска свернула в красивую широкую аллею, которая через цветущий сад выходила прямо на пляж. В другом конце аллеи находилась большая белая вилла, окна которой были открыты с солнечной стороны.
– Мы прибыли, – сказал полковник Наумович. – Ваша матушка с дамами ожидает ваше величество на террасе.
Но молодой человек, который был не кто иной, как король Сербии Александр I, уже заметил свою мать и радостно помахал ей. Когда карета остановилась у ступеней террасы, он не стал ждать, пока слуга откинет подножку, и выпрыгнул прямо в объятия королевы Натали, которая уже давно его не видела. Мать и сын горячо обнялись, затем Натали взяла сына за руку и прошла в дом.
126 
