4 
– Это так. Вы правы, что говорите об этом в прошедшем времени. Мое отношение к нему изменилось в день вашей свадьбы, когда я увидел, как он с вами обращается. А теперь мне кажется, что я его ненавижу за то, что он осмелился приказать мне убить вас. И все-таки я благодарен богу, что с этим поручением маркиз обратился именно ко мне. Доверие – отличная штука, – добавил Жуан с горьким смешком.
– Он считает, что вы способны на такое! И что же нам теперь делать? Вы меня убьете или мы поедем дальше?
Жуан долго с грустью смотрел на молодую женщину.
– Я так надеялся, что вы меня поймете. Возможно, настанет день, когда вы узнаете меня лучше... Разумеется, мы едем, но только не в Париж! Умоляю вас, позвольте мне отвезти вас в Сен-Мало! Всего на несколько дней. Это же естественно, если вы поделитесь с матерью постигшим вас горем...
– И что я там буду делать эти несколько дней?
– Всего пять-шесть дней, я вам обещаю! У меня будет время съездить в Париж, свести счеты с маркизом и вернуться за вами, чтобы увезти вас туда, куда вы пожелаете, клянусь вам!
– Что вы хотите этим сказать – сведете счеты с маркизом? Вы намерены его убить?
– Я не убийца. Я намерен вызвать его на дуэль на шпагах или на пистолетах. И я выиграю, потому что я сильнее его и более ловок. В детстве мы часто боролись с ним.
– Вы давно уже не дети. Маркиз не станет драться со слугой.
Это слово обожгло Жуана как пощечина.
– Суть человека – это его душа! Я никогда не был слугой и тем более перестал им быть после того, как ваш муж отдал мне свой последний приказ. Я могу отвезти вас в Париж. Но помните, что меня не будет рядом с вами, чтобы защитить вас.
– Вы собираетесь уехать?
– Да. После того, что я рассказал вам, я не могу больше оставаться с Жоссом де Понталеком. Говорят, что германские принцы собираются прийти на помощь королю. Франции понадобятся солдаты. Я отправлюсь сражаться за свою страну, и будь что будет. А теперь, прежде чем мы закончим наш разговор, который, без сомнения, будет последним, я прошу вас помнить только одно. Если вам понадобится убежище и вы не будете знать, куда пойти, вспомните о моем домике в Канкале. Он называется «Бутон» и всегда готов вас принять. За домом присматривает моя кузина Нанон Генек. Она живет по соседству. Вам достаточно будет только попросить у нее ключ. Вы не забудете? «Бутон», Нанон Генек.
Анна-Лаура кивнула и чуть заметно улыбнулась. Щедрость Жуана тронула ее, но его искреннее признание в любви заставило задуматься о другом. Жуан отчаянно ревновал ее к Жоссу и наверняка сгустил краски, чтобы постараться навсегда удалить ее от мужа. Может быть, Жосс вообще только пошутил, а Жуан воспринял все всерьез? Ее муж был способен и на такое. Он был эгоистом и человеком непостоянным, но это желание убить ее? Он не мог быть настолько жесток...
Анна-Лаура медленно двинулась к карете, и Жуан больше не удерживал ее. Он отвязал лошадей, вскочил на козлы и щелкнул кнутом. Упряжка понеслась вперед. С усталым вздохом молодая женщина откинулась на подушки и закрыла глаза. Водоворот воспоминаний захватил ее...
Маленький букетик из маргариток и дрока выскользнул из рук Анны-Лауры и исчез в могиле. Каменную плиту поставили на место, пока старый Конан Ле Кальве, за неимением священника, бормотал слова заупокойной молитвы. Слова гулко отдавались в тишине часовни, а Жоэль Жуан мягкими, осторожными движениями, словно он боялся нарушить траурно-торжественную тишину, приводил в порядок часовню, чтобы не осталось никаких следов похорон. Закончив, он загасил фонарь.
Темнота показалась абсолютной только на мгновение, но потом летняя ночь, проникавшая сквозь разбитые витражи, осветила обезглавленные статуи, изуродованный герб на скамье хозяина этих мест и следы пожара, остановившегося у самого алтаря. Странно, но огонь не тронул позолоченное дерево. Казалось, людская ярость наткнулась на невидимую стену, и рука господа остановила вандалов, не позволив совершить самое страшное святотатство.
В темноте гулко прозвучал голос Жуана:
– Когда это случилось?
– В праздник святого Эрве будет два месяца, – ответил Конан. – Но это не местные. Из Морона явились перепившиеся парни. Они такое кричали, что я думал – рухнут небеса... Они сожгли господский дом и осквернили часовню.
– Их было много?
– Даже слишком много! Что могла сделать деревня в десять домов против вооруженной банды? Это точно были не крестьяне. Они спалили два амбара.
4 
