157 
Отец ее вздрогнул, склонился над ней и, обхватив руками за плечи, глядя в глаза, спросил:
– Кто тебе это сказал? Девочка рассказала ему, что через несколько дней после приезда к ним в Тринадцать Ветров бальи с мальчиком, когда однажды она с Адамом затеяла ссору, Луи подошел и разнял их, сказав с неожиданной серьезностью: «Нельзя браниться перед королем. Запрещено даже называть друг друга на „ты“…»
Лодка удалялась все дальше в море, уже обогнув скалистый утес. Тремэн взял руки дочери в свои и прижал их к груди, потом поцеловал ее мокрое от слез личико:
– Ты должна забыть обо всем этом, моя крошка! Это слишком серьезная тайна! Тем более для маленькой девочки… Пойдем! Пора возвращаться!
Забыть! Отчаяние Элизабет заставило его вспомнить то, что испытал он сам, когда ему пришлось распрощаться с Мари-Дус! До сих пор он ощущал щемящую боль в душе. А ведь Луи всего только девять лет! Неужели все должно начаться сначала?.. А он сам? Удастся ли ему искоренить из своего сознания мысль, что его горячо любимые дети несут в своих жилах кровь убийцы? Или теперь ему до конца дней своих предстоит вздрагивать по ночам?
Элизабет, понуро опустив голову, шла к коляске, укрытой в зарослях утесника. Потом обернулась и, всхлипнув, сказала скорбным голосом:
– У меня не осталось никого, кроме вас, папа, и Адама. Теперь нам надо любить друг друга еще крепче, правда?
Растроганный этим детским отчаянием и понимая, сколь оно велико, Гийом крепко прижал девочку к своей груди. Что за важность теперь этот старый Нервиль? Все-таки в его детях есть и его кровь, кровь Тремэнов! И он сделает все возможное, чтобы отогнать от своего дома дьявольскую тень презренного предка…
– Я очень сильно тебя люблю, душа моя! – воскликнул он. – И я всегда буду тебя любить, что бы ни случилось!
Перед тем как сесть в коляску, он обернулся и бросил последний взгляд на море. Оно было пустынно. Изгнанник исчез из виду.
Ветер дул с берега, словно отгоняя его скорее подальше от Котантена и от тех, кого он здесь оставил…
157 
