очень нудно 
59 
Но судьба распорядилась иначе: допрос не мог быть продолжен. В сопровождении санитаров появился судебный медик, и капитану пришлось вести их всех в кабинет.
— Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно, — заметил Альдо. — Что будем делать?
— Ждать! Мне надо переговорить с Салимой!
— Но ты же видел, в каком она состоянии! Неужели нельзя перенести разговор на более позднее время?
— Вот именно, что нельзя! В такую минуту ей как никогда нужен друг.
Альдо не стал спорить. Он знал Адальбера как облупленного. Пикардиец [52]по происхождению, он был жутко упрям, а если вдруг влюблялся в женщину, то и вовсе терял разум. Подобное происходило с ним и раньше — в случаях с Хилари Доусон и с Алисой Астор. Он спускался с небес только после столкновения с суровой действительностью. А в случае с прекрасной Салимой, по красоте даже превосходившей прочих пассий Адальбера, дело принимало совсем плохой оборот! Согласился бы он поверить, если бы Альдо рассказал ему о том, что видел на отплывающем из Луксора пароходе? Конечно, обычная болтовня с молодым человеком — не грех, но был и другой момент, который сильно беспокоил Морозини: когда они были у Ибрагим-бея, тот как будто бы намекнул с сожалением, что кто-то из его семьи попался на удочку принцессы Шакияр. Так что, пока не доказано обратное, этим единственным членом его семьи и является Салима. Нельзя было забывать и о предостережении Али Рашида, с которым они виделись в Долине царей! Его из головы тоже не выкинешь!
Присев на гигантскую кадку, в которой произрастало чудом уцелевшее апельсиновое дерево, он следил взглядом за сновавшим туда-сюда Адальбером, не решаясь его позвать. И тут прямо перед ними откуда-то появился Анри Лассаль:
— Прошу прощения за опоздание! У меня спустила шина! Ну, что тут у вас происходит?
Альдо в двух словах ввел его в курс дела, в то время как Адальбер даже как будто не заметил присутствия старого друга.
— А-а, — только и протянул он, мельком взглянув на Анри.
Но так и не успел ничего добавить: из дверей, завернутое в белое покрывало, выносили тело Ибрагим-бея. За ним следовала Салима, тонкая тростиночка, закутанная в свои черные траурные одежды. Адальбер подошел к ней:
— Куда вы теперь? После того, что произошло, вам нельзя оставаться в доме. Просто счастье, что и вас тоже не убили!
На мгновение ее светлые глаза озарились подобием улыбки:
— Меня ведь здесь не было. Я обычно останавливаюсь в Асуане, у подруги. Но теперь-то как раз перееду сюда!
— Но, позвольте, это же невозможно! Слуги перебиты, один из них — в больнице.
— Подруга предоставит мне своих слуг. У нее их слишком много. Так что я решила поселиться здесь. Поймите, не могу я бросить этот дом!
— Им займется полиция. Дело касается самого Ибрагим-бея, они сделают все, что в их силах.
— Сразу видно, что вы их совсем не знаете! Дайте, пожалуйста, пройти!
— Но вы позволите мне навестить вас вечером, чтобы узнать, как вы тут?
— Только не сегодня! Мне нужно заняться похоронами дедушки. Кроме того...
Адальбер нехотя посторонился, и Салима проследовала мимо него, небрежно бросив через плечо:
— Нам нужно время, чтобы привести здесь все в порядок. Я дам вам знать, когда вы сможете зайти.
— Салима!
— Позже, я сказала!
Она удалилась, оставив остолбеневшего Адальбера.
— Что все это значит? — спросил Анри Лассаль, наблюдавший за сценой вместе с Альдо. — Он знаком с этой девушкой?
— Кажется, да, на свою беду. Она работала вместе с ним в гробнице Себекнефру, о которой он вам рассказывал.
— А теперь у него с ней проблемы?
— Пусть лучше он сам вам расскажет. После того, что произошло у нас на глазах, отвертеться он уже не сможет.
— Уж положитесь на меня! Если вам не будет скучно возвращаться одному, я бы взял его к себе в машину.
— Конечно, только не будьте слишком настойчивы! Он оказался даже чувствительнее, чем я полагал.
— Только этого нам еще не хватало!
Адальбер так и стоял, как статуя, в нескольких шагах от них, устремив немигающий взгляд на дверь, за которой исчезла молодая египтянка. Лассаль взял его под руку:
— Поехали! Подвезу тебя, заодно и поговорим. Тот покорно дал себя увести и только на пороге обернулся к Альдо:
— Ты с нами?
— Я за вами!
59 
