2 
Но окна замка были слишком плотно закрыты, а гостиная слишком уютна для Волчьего Жана. Шелк и бархат мало подходили этому человеку, который, несмотря на подлинную культуру, обретенную в уединении, по-настоящему любил лишь бескрайний простор, дремучие леса и чистое небо над головой. Три месяца прошло после трагедии, разыгравшейся в Лозарге, и Гортензия уже начинала всерьез беспокоиться о том, что их с Жаном взгляды на совместное будущее, по-видимому, очень сильно различались.
Решительным жестом графиня поставила чашку на столик и, как будто прочитав мысли молодой женщины, самым решительным тоном осведомилась:
– Ну и где он теперь?
Именно этот вопрос занимал сейчас Гортензию больше всего, а потому ей и в голову не пришло сделать вид, что она не поняла, о ком идет речь.
– Мне ничего не известно об этом, – сказала она, грустно качая головой. – Вы же знаете, он не из тех людей, которые охотно делятся с другими своими планами, он… очень скрытный.
– Но тот ли он человек, который способен составить ваше счастье, вот в чем вопрос, – и увидев, что Гортензия нахмурилась, графиня добавила уже более мягким тоном: – Только не подумайте, что я пытаюсь вмешиваться не в свои дела. Любовь – изумительное чувство, но такое хрупкое, что посторонний человек часто ведет себя крайне неловко. Я люблю вас и хотела бы, чтобы вы были счастливы. Однако все больше сомневаюсь, так ли это…
В ответ золотисто-карие глаза Гортензии засияли таким светом, что графиня де Сент-Круа едва удержалась от улыбки. Но свет очень скоро погас. Гортензия опустила глаза и отвернулась. Старая дама положила руку в фиолетовой митенке на руку своей юной подруги.
– Я полагаю, мой возраст позволяет мне самой ответить на свой вопрос, и простите меня, если мои слова обидят вас…
– Я слушаю вас.
– Мне кажется, что, если бы жизнь состояла из одних ночей, вы были бы счастливейшей в мире женщиной. Полноте, не надо краснеть! Мы обе женщины, и если при взгляде на меня в это теперь трудно поверить, тем не менее знайте, что и мне довелось испытать блаженные ночи страсти. Я знаю, что значит любить и терять от этого голову.
Гортензия невольно улыбнулась. Ей совсем нетрудно было поверить, что ее собеседница знала толк в подобных делах: ведь ее любовная история с наместником епископа стала одной из легенд местного эпоса. Всем в округе было известно, что давным-давно, еще до революции, прекрасная Эрмини де Соранж и наместник так пылко любили друг друга, что стали причиной громкого скандала, поскольку влюбленные, играя в Ромео и Джульетту, встречались попросту в комнате девушки, расположенной в двух шагах от той, где почивал ее суровый отец. Их, естественно, обнаружили, и Луи д'Эди пришлось спасаться бегством в одной рубашке, дабы избежать побоев, коими ему угрожал лакей оскорбленного папаши. Эрмини посадили под замок, но ей удалось бежать и воссоединиться со своим возлюбленным в старом полуразрушенном замке у подножия плато Маржериды, где тот некоторое время укрывался.
Их без труда обнаружили, и после проведенной по всем правилам Средневековья осады крепости Эрмини была силой водворена в родительский дом в Сен-Флу, а Луи пришлось отправиться на Мальту, дабы там растрачивать свой юношеский пыл в охоте на варваров. Спустя несколько недель Эрмини насильно выдали замуж за престарелого графа де Сент-Круа, которого она ненавидела до самой его кончины, к ее счастью, не заставившей себя долго ждать.
После сорока лет разлуки любовники встретились вновь, когда наместник, оставшийся таким же бессребреником, вернулся в родные края. Но оба они разительно изменились. Эрмини превратилась в худосочную даму, от былой красоты которой остались лишь огромные черные глаз; он же являл собой тип суетливого толстяка с сизым носом и толстыми в синих прожилках щеками, что обличало в нем любителя хорошо поесть и крепко выпить.
Единственно, что оказалось неподвластным разрушительному действию времени, это их пылкий нрав и бешеный темперамент. Увидев друг друга столь отличными от живших в сердце у каждого воспоминаний, они испытали жестокий удар, превративший их если не во врагов, то в постоянно пикирующихся противников, получающих болезненное удовольствие от злого подтрунивания друг над другом. Раньше они были живой легендой, теперь стали объектом насмешек…
Догадавшись, о чем думает ее юная приятельница, графиня де Сент-Круа расхохоталась.
– Уж этот мне бедный наместник! Как же я его любила! И полюбуйтесь, какую шутку сыграли с ним годы… да и со мной тоже! В самом начале великой любви стоит задуматься о старости. Время разрушает все.
2 
