очень нудно 
26 
— Я побывала уже у иезуитов, но, похоже, там меня приняли за сумасшедшую! Но я не сумасшедшая. Клянусь вам!
— Я никогда не считала вас сумасшедшей. Но вы ведь из дома маркизы де Верней и, наверное, могли бы...
— Нет, я больше не принадлежу к ее дому! Я ушла, когда поняла, какие козни плетутся в замке и в Мальзербе! Я верная служанка Их Королевских Величеств! Вы знаете, что Мальзерб и замок — гнезда заговорщиков, откуда ведется переписка с Испанией и с Брюсселем?
— Помилуй бог, откуда же мне знать?
— Да ведь заговор возник не вчера! В прошлом году я сопровождала госпожу маркизу в церковь Сен-Поль, где она встречалась с герцогом д'Эперноном, которого должна была бы ненавидеть. Я находилась неподалеку и должна была никого не подпускать к беседующим, но я слышала... слышала ужаснейшие вещи!
— Разве вы не знакомы с мадемуазель дю Тийе? Мне кажется, вы могли бы ей передать...
— Я так и сделала, и она пообещала мне встречу с королевой... Но с тех пор ни разу со мной не заговорила. А Ее Величество нужно непременно предупредить — на жизнь короля готовится покушение! Назначена коронация... И человек из Ангулема вернулся! О господи! Я так говорю, что вы ничего понять не можете! Сейчас я вам все объясню...
Лоренца только было собралась сказать, что она знает, о ком идет речь, как вдруг к ним подошел офицер в сопровождении четырех солдат и поклонился, приветствуя Лоренцу.
— Прошу прощения, мадам, — сказал офицер, — но мы должны арестовать эту женщину!
Его рука опустилась на плечо несчастной, та закрыла глаза и простонала:
— Господи! Пощадите!
Солдаты уже повели ее прочь. Лоренца вступилась за бедняжку:
— Я баронесса де Курси, придворная дама королевы. В чем обвиняется эта несчастная женщина?
— Она бросила своего ребенка на Новом мосту.
— Своего ребенка? У нее есть ребенок?
— Да, у нее есть сын. Кормилица отказалась от него, потому что ей больше не платили, и эта женщина была вынуждена его забрать, а потом от него отделалась. Ее преступление заслуживает смерти. Приношу свои извинения, госпожа баронесса.
С щемящим сердцем Лоренца наблюдала, как удаляется печальный кортеж. Она по собственному опыту знала, что ожидает несчастных, против которых ополчается неумолимая судьба: тюрьма, допросы — ей самой повезло, она была избавлена от пыток! — а потом эшафот. Лоренца восхитилась мужеством этой женщины, услышав, как та снова крикнула ей:
— Предупредите короля! Человек в зеленом!
И больше ни слова. Несчастную повели очень быстро, но, к счастью, ее никто не бил, что немного успокоило Лоренцу. До чего слаба и хрупка узница! Может быть, стражникам тоже ведома жалость? Лоренце вдруг стало стыдно, что она так мало сделала для несчастной, и, подхватив юбки, она бросилась вслед за солдатами и догнала их, когда они входили на Новый мост.
— Одну минуту, господин офицер! Куда вы ее ведете?
Офицер ответил не сразу, с удивлением глядя на стоящую перед ним красивую даму в придворном платье.
— Я... Госпожа баронесса! Но почему вы спрашиваете об этом?
— Это касается только меня. Отвечайте же!
— В Консьержери, — сообщил офицер и указал на расположенный на краю острова Сите старинный замок с толстыми круглыми башнями.
— А почему не в Шатле?
— Думаю... В Шатле нет свободных мест. Прошу вас, мадам, не задерживайте нас больше!
— Еще одно слово! Ребенок? Что с ним сделали?
— А что с такими делают? Отнесли в больницу.
И он махнул рукой в сторону, где виднелись башни собора Парижской Богоматери.
— Благодарю вас. И попрошу вас еще об одной услуге, отдайте это главному тюремщику, — добавила Лоренца, вытащив два золотых из своего кошелька. — Я хочу, чтобы с ней хорошо обращались и прилично кормили. Она и сейчас очень слаба, так пусть сохранит хоть какие-то силы. — Она обернулась к арестованной и произнесла: — Будьте спокойны, я сделаю все от меня зависящее.
— Спасибо вам! Большое спасибо! Да благословит вас Господь!
Несчастную повели дальше, а Лоренца отправилась в Лувр. Ей очень хотелось, чтобы офицер оказался человеком честным и не прикарманил ее деньги.
— Вы хорошо сделали, что дали ему две монеты, — одобрил ее позади чей-то голос с тосканским наречием. — Одна была бы слишком сильным искушением. А второй будет вполне достаточно для благополучия этой женщины.
26 
