Последние отзывы

  101  

Марианна покачала головой и медленно повернулась к Язону. С заложенными за спину руками, словно он не знал, что с ними делать, корсар смотрел в море.

– Почему же вы взяли его с собой? – спросила она. – Хотя и знали, каким должно было быть это путешествие? Вы направлялись за мною, но по своей доброй воле захватили с собой злейшего врага всего что есть женственного!

– Потому что…

Язон на мгновение заколебался, затем быстро продолжал:

– Он не собирался провести с нами все путешествие! Он решил, что на обратном пути я оставлю его в обусловленном месте! Должен напоминать вам, что Константинополь не был предусмотрен программой, – добавил он с горечью, ясно выражавшей его разочарование.

Сознание этого пронзило Марианну до глубины души. Она тоже обратила свой печальный взгляд к морю, скользившему мимо корабля серебристо-синей волнистой лентой.

– Простите меня! – прошептала она. – Иногда случается, что долг и признательность становятся тяжким бременем, но… это не причина, чтобы от них отказаться!.. Я так мечтала об этом путешествии, куда бы оно нас ни привело! Для меня не так важна его цель, как то, что мы будем вместе!

Внезапно он оказался рядом с нею, совсем рядом. На затылке она ощущала тепло его дыхания, в то время как он умолял со смешанной с тоской страстью:

– Еще не поздно! Пока эта дорога… наша дорога! И только когда мы пройдем Отрантский канал, придется выбирать… Марианна!.. Марианна, как ты можешь быть такой жестокой к нам обоим? Если бы только захотела…

Она почувствовала, как его руки опустились на нее. Слабея, она закрыла глаза и прислонилась к нему, до боли наслаждаясь этой минутой, которая вдруг сблизила их.

– Неужели же это я жестокая?.. Разве я вынудила тебя к невозможному выбору? Ты поверил в каприз, в желание продлить то прошлое, которого больше нет, о котором я не хочу больше…

– Тогда докажи мне это, любовь моя! Позволь мне увезти тебя далеко от всего этого! Я люблю тебя больше жизни, и ты знаешь это лучше, чем кто-либо! Во время ужина ты заставила меня испытать адские муки! Ты никогда не была такой прекрасной, а ведь я всего лишь мужчина! Забудем все, что не касается нас…

Забыть? Прекрасное слово? Как бы хотела Марианна произносить его с таким же убеждением, как Язон. Вкрадчивый, коварный голос подсказывал ей, что это забвение было для нее единственным, чего хотел он. А готов ли он сам зачеркнуть свои воспоминания? Но настоящие мгновения были слишком драгоценными, и Марианна хотела продлить их еще. И потом, может быть, Язон хотел уступить? Она развернулась в его уже обнявших ее руках и нежно поцеловала его в губы.

– Неужели мы не можем забыть все по пути в Константинополь так же, как и по пути в Америку? – прошептала она, не переставая ласкать его. – Не терзай меня! Ты же прекрасно знаешь, что мне необходимо туда ехать, но… мне так нужен ты! Помоги мне!..

Наступило молчание, очень короткое, но глубокое. И в одно мгновение руки Язона освободили ее.

– Нет! – сказал он только.

Он отошел в сторону. Между двумя телами, только что соприкасавшимися и готовыми растаять во взаимной радости, упал ледяной занавес отчуждения и непонимания. На фоне темно-синего свода высокая фигура корсара согнулась вдвое.

– Простите мою навязчивость! – сказал он холодно. – Вы уже у себя! Желаю вам доброй ночи!

Он повернулся и пошел прочь, еще более далекий, может быть, чем недавно, из-за этой любовной слабости, которая внезапно заставила его признаться в терзавшей его тоске. Гордость, ужасная, неуступчивая мужская гордость снова взяла верх. Тогда Марианна бросила исчезавшей в ночи фигуре:

– Твоя любовь – только желание и упрямство, но хочешь ты этого или нет, я всегда буду любить тебя… по-своему, ибо я не умею иначе! До последнего времени это тебя устраивало! И это ты отталкиваешь меня.

Очевидно, удар попал в цель, ибо он приостановился, борясь, возможно, с искушением вернуться, но затем сделал усилие над собой и продолжал путь к кают-компании, где его ждали, укрывшись от коварных женских ловушек, другие мужчины, его братья…

Оставшись одна, Марианна направилась к своей каюте. Она уже была у двери, когда внезапно у нее появилось ощущение, что за нею следят. Она резко обернулась и посмотрела назад. Чья-то тень отделилась от фок-мачты и скользнула к носовой части брига. На мгновение она вырисовалась, черная и мощная, на фоне желтого света фонаря, висевшего на бушприте. По гибкости движений Марианна узнала Калеба, и ее захлестнула волна недовольства. Кроме того, что сейчас ее меньше всего волновала судьба негров в Америке, в беглом невольнике она видела только новый повод для ссоры с Язоном.

  101