очень нудно 
31 
– Ты остаешься его женой, даже если это пустое слово. И я не понимаю, Марианна, почему ты не хочешь выполнить свой долг! Ты, которую я всегда считал такой мужественной! Ты согласилась помочь тому несчастному, ибо он не может жить в нормальных условиях… и теперь, когда ты не в состоянии выполнить свою часть договора, у тебя даже не хватает мужества на откровенный разговор с ним? Ты меня удивляешь…
– Скажите лучше, что я вас разочаровала! Но я не могу ничего с собой поделать, сир, я боюсь! Да, я боюсь этого дома и того, что в нем, этого невидимого человека и призраков, которые бродят вокруг него. Все женщины этой семьи… умерли насильственной смертью! А я хочу жить, жить ради Язона!
– Было время, когда ты хотела жить ради меня! – с оттенком грусти заметил Наполеон. – Как все изменчиво! Как изменчивы женщины… Откровенно говоря, мне кажется, что я любил тебя больше, ибо во мне еще не все умерло, и если бы ты захотела…
Она сделала протестующий жест…
– Нет-нет, сир! Только не это! Через секунду вы предложите мне… удобный для всех выход, который подсказала мне однажды Фортюнэ Гамелен. Он, безусловно, удовлетворил бы князя Сант’Анна, но я, я хочу сохранить себя для того, кого люблю, и не рисковать!
– Хорошо, хватит об этом! – сказал Наполеон сухим тоном, давшим понять Марианне, как она его задела.
В своей мужской гордыне он, может быть, думал, что часа любви с ним будет достаточно, чтобы сделать менее жгучими сожаления о Язоне и вернуть ее, отныне покорную, к той жизни, которую он должен был определить для нее.
– Тебе надо поехать туда, Марианна, – продолжал он после короткого молчания, – политика и честь требуют этого. Ты должна встретиться со своим супругом. Но не бойся, он ничего тебе не сделает.
– Откуда вы знаете? – забыв об учтивости, с горечью спросила Марианна.
– Я позабочусь об этом. Ты поедешь не одна! Кроме этого странного человека, практически удочерившего тебя, с тобой будет эскорт… вооруженный эскорт, который будет повсюду сопровождать тебя и останется в твоем распоряжении.
Марианна сделала большие глаза.
– Эскорт? Меня? Но на каком основании?
– Скажем… на основании того, что ты будешь чрезвычайным послом! В самом деле, я пошлю тебя к моей сестре Элизе и не в Лукку, а во Флоренцию. Оттуда тебе будет просто урегулировать взаимоотношения с твоим мужем, не подвергая себя ни малейшей опасности, ибо я передам с тобой соответствующее послание великой герцогине Тосканской. Я имею в виду, что даже там мое покровительство распространяется на тебя, и пусть об этом знают!
– Как же я могу быть послом? Ведь я только женщина.
– Я часто пользовался услугами женщин. Моя сестра Полина знает об этом кое-что! И я не хочу отдать тебя связанной по рукам и ногам тому, кого ты… сама выбрала себе супругом!
Намек был слишком прозрачным. Он подразумевал, что, если бы Марианна оказалась более разумной, она доверилась бы своему бывшему возлюбленному, чтобы обеспечить свое существование, не бросаясь в невозможную авантюру… Решив, что лучше будет не отвечать, она склонилась в глубоком реверансе.
– Я повинуюсь, сир! И я благодарю Ваше Величество за такую заботу обо мне.
Мысленно она уже прикидывала, что, попав во Флоренцию, ей не составит большого труда добраться оттуда до Венеции. Она еще не могла себе представить ни как она уладит разногласия с князем Коррадо, ни какую форму соглашения он ей предложит, но в одном она была уверена: она больше никогда не будет жить на белой вилле, прекрасной и ядовитой, как один из тех экзотических цветков, чей аромат очаровывает, а нектар убивает.
Правда, с ней будет эскорт, но она постарается от него избавиться…
Дверь внезапно отворилась. Появился Видок. Не сказав ни слова, он торжественно поклонился. Император вздрогнул. Его взгляд встретился со взглядом Марианны, которая, хотя и не отвела глаз, почувствовала, что невольно бледнеет.
– Правосудие свершилось, – сказал он только.
Но Марианна уже поняла, что голова Франсиса Кранмера слетела. Она медленно опустилась на колени на нагретые огнем плитки, склонила голову, сложила руки и начала молиться за того, кто отныне никогда больше не сможет причинить ей зла… Чтобы не мешать ее молитве, Наполеон отошел и затерялся во мраке зала…
Пушка гремела над Парижем. Стоя возле окна своей комнаты в компании с Жоливалем и Аделаидой, Марианна слушала ее, считая выстрелы.
– Четыре… пять… шесть…
31 
