86 
— Но ведь ты даже не знаешь, что случилось с ней, я же тебе не успел ничего рассказать.
— Думаешь я, Филипп, тратил время понапрасну? Я прекрасно видел, что происходит в имении Реньяров. Я сразу же отправился туда, лишь только ты не вернулся.
— Но я же не видел тебя! — изумился Филипп.
— Ты слишком доверчив, Филипп, извини, что не пришел тебе на помощь сразу. Но вдвоем мы никому ничего не смогли бы доказать.
— Так ты ехал за мной, когда я, связанный, лежал на лошади?
Марсель улыбнулся.
— Конечно же ехал.
— И не мог сразу освободить меня! — возмутился Филипп.
— А ты как думаешь? — спросил Марсель. Юноша засомневался.
— Если ты не освободил меня сразу, значит на то были свои причины.
— Ну конечно же, наконец-то до тебя дошло. Ты думаешь, Виктор просто так отпустил тебя? Он послал следом одного мерзавца, и мне пришлось немного проучить его.
— Ты убил человека Реньяра?
— Нет, я всего лишь сбросил его с лошади, связал и отправил назад к его хозяину.
— Я знал, ты не бросишь меня в беде! — воскликнул Филипп Абинье и тут же поморщился, порез на щеке вновь стал кровоточить.
— Да спи ты, — уже немного зло бросил Марсель Бланше, — тебе нужно прийти в себя.
— А Констанция, что будет с ней?
— Я тебе обещаю, Филипп, что-нибудь мы с тобой придумаем. Ведь выходило же у нас все хорошо до этого, значит, получится и потом.
Эти нехитрые слова успокоили юношу. Он безгранично верил в возможности своего дяди — мятежника.
И уже засыпая, Филипп услаждал себя радостными грезами.Он видел себя и Констанцию радостно смеющимися, идущими рука об руку по залитому солнцем лугу. За небольшой рощицей возвышалась колокольня храма, и Филипп знал, что там их ждет священник и приглашенные.»Ведь благословил же нас старый Гильом, — думал Филипп Абинье, но тут же сердце юноши похолодело. — Но ведь он же убил моего отца! Как может соединиться в одном человеке проклятье и благословение? Стоит ли это благословение чего-нибудь, если оно дано убийцей?»
Это был слишком сложный вопрос для измученного разума Филиппа Абинье. Он привык мыслить куда более просто, а тем более сейчас юноша не мог рассуждать здраво. Ведь с одной стороны, он был всецело обуреваем любовью к Констанции, а с другой, ненависть к Реньярам кипела в его душе.
Ты не такая, — твердил он сам себе, имея в виду Констанцию, — ты не такая. И может быть, именно на нас с тобой лежит обязанность прекратить вражду.
Но мысли путались в голове Филиппа Абинье, сон одолевал его и наконец, бессвязно бормоча имя своей возлюбленной, он заснул.
Пробуждение было внезапным, словно кто-то толкнул его в бок. Филипп огляделся: комната пуста, окно закрыто ставнями и лишь слабый утренний свет пробивается в комнату. И тут же на него обрушились воспоминания последних дней. Снова досада обожгла сердце, и тревога наполнила душу. Он сейчас здесь, в безопасности, а Констанция, что с ней?
Филипп встал, но тут же скривился от боли.
— Нет, я пересилю тебя! — воскликнул юноша и шаг за шагом, превозмогая боль, двинулся к окну.
Распахнулись ставни, и он вдохнул свежий утренний воздух. Прохлада бодрила его и притупляла боль. Когда Лилиан вошла в комнату, она с изумлением уставилась на брата. Чего — чего, а этого она никак не ожидала: он стоял у окна и старательно делал вид, что даже не замечает ее появления.»Так значит, он не так плох, как казался вчера, — подумала Лилиан, — а я-то побоялась ему сказать все, что о нем думаю».
И девушка решила восполнить вчерашний промах.
— Так ты чувствуешь себя хорошо, братец? — осведомилась она с ехидцей.
— Лучше не бывает, — процедил сквозь зубы Филипп.
— Ну так значит, мы все должны были волноваться, переживать, а ты из-за своей любви потерял голову и чуть было не погиб?
— И такое могло случиться, — резонно заметил Филипп.
— А теперь ты, конечно, обдумываешь план спасения своей возлюбленной, а она, может, и думать о тебе забыла.
— Помолчи!
— А почему, собственно, я должна молчать? Ты, Филипп, не хочешь думать ни о ком другом.
И тут юноша повернулся от окна. Их взгляды встретились — взгляды брата и сестры — и столько тоски и боли было в глазах Филиппа, что Лилиан не выдержала, расплакалась и подбежала к нему.
— Прости меня, брат, я понимаю, как тебе тяжело, но я не смогла
Сдержаться.
— Но я не виню тебя, Лилиан, и тоже прошу простить меня.
— Ты хочешь увидеть Констанцию? — спросила сестра.
Надежда загорелась в глазах Филиппа.
— А ты знаешь, как это сделать?
— Около нашего дома утром проезжал священник, и он сообщил, что старого Гильома похоронят сегодня. Говорят, Констанция очень любила его и конечно же, будет на похоронах. А никто из Реньяров не осмелится затевать ссору в святом месте, у гроба главы рода.
— Я поеду, — сказал Филипп.
— А ты уже окреп? — поинтересовалась Лилиан.
— Я должен ехать, — Филипп не стал уточнять, как себя чувствует, потому что знал, что не сможет отказаться от этой поездки.
— Я еду, — Филипп стал спешно одеваться.
— Ты успеешь в деревню, — принялась уговаривать брата Лилиан, — поешь, побудь хоть немного с матерью.
— Ей грозит беда, — Филипп взял сестру за плечи и прижал к себе, — я не имею права оставить ее одну.
— Ну что ж, — вздохнула Лилиан, — значит, поезжай. Только что я скажу матери?!
86 
