очень нудно 
88 
– Надеюсь, что нет. Не могли бы вы предупредить меня... вдруг с мессиром Селонже что-нибудь случится...
Юный Колонна улыбнулся ей, и его смуглое лицо просияло, затем он склонился в низком поклоне.
– Именно это я и собирался сделать... госпожа графиня! Это так естественно...
Доброжелательное поведение этого мальчика было единственным светлым лучом в сером мраке дождливых дней и отчасти согревало сердце молодой женщины. Долгие, бесконечные часы шли один за другим. Монастырь с его строгим уставом был намного лучше этой тюрьмы, откуда ничего не было видно, но зато все слышно. Вперемежку раздавались шорох дождя, гром пушек, крики радости и боли и многоголосый шум бесконечной осады. До пленницы доносился также звук молитв, поскольку палатка папского легата была рядом и она могла слышать радостные крики, когда прибыл Антуан Бургундский. И, наконец, и это было хотя бы приятно, Фьора могла слышать иногда пение капеллы, где среди всех выделялся звонкий голос Баттисты. Но все же Фьора испытывала гнетущее чувство пленницы, ничего не знающей о грядущей судьбе. Не будь молодого Колонна, она тоже чувствовала бы себя совершенно забытой, но сама еще не знала – хотела ли она, чтобы осада успешно завершилась и ее тюрьма открылась – без сомнения, для другой жизни, а может быть, для эшафота, что послужило бы сигналом для начала смертельной схватки между двумя мужчинами, из-за которых так перевернулась ее собственная жизнь.
Однажды вечером, когда шум был особенно сильным и она даже слышала рядом со своей палаткой яростный крик Карла, она ждала Баттисту с еще большим нетерпением, чем обычно, для того чтобы узнать, что произошло, и когда услышала его шаги, то тут же отбросила в сторону «Часослов», единственную книгу, которую ей удалось найти в сундуке, хотя молитвы не доходили до ее сердца и не пробуждали в ней никаких чувств.
Она видела, как он вошел в темноту палатки в надвинутой на самый нос шляпе.
– Что, так все плохо? – спросила она. – Но дождь ведь прекратился...
Ничего не ответив, он поставил поднос, накрытый салфеткой, прямо на ковер, резким движением сорвал с головы шляпу и, шагнув в круг света, отбрасываемого канделябром, выхватил из-за пояса кинжал:
– Кто вы! – воскликнула Фьора. Но в то же самое время она его узнала. Это был паж Кампобассо, этот Вирджинио, враждебный взгляд которого она не могла забыть. Сейчас он приближался к ней с кинжалом в руке и с выражением свирепой радости на лике:
– Кто я такой? Я твоя смерть, распутница! – воскликнул он, медленно приближаясь и наслаждаясь этим мгновением, которого ждал долгие дни.
Молодая женщина не проявляла ни малейших признаков страха.
– Спрячьте свой кинжал и убирайтесь! Стоит мне только позвать...
– Зови сколько угодно. Я усыпил твою стражу. Сейчас за твоей дверью два бесчувственных тела, и ты от меня не уйдешь.
– Почему вы хотите меня убить? Что я вам сделала?
– Я хочу тебя убить, потому что не хочу, чтобы Кампобассо вернулся в твою постель. До тебя у него был я. Он любил мои ласки и поцелуи, а потом пришла ты... А сейчас, когда мы занимаемся любовью, он в мыслях не со мной, и я не могу этого выносить.
Внезапно Вирджинио распрямился, как натянутая струна, и бросился на Фьору с поднятым кинжалом. Изо всех сил она стала звать на помощь:
– Помогите! Сюда... Ко мне!
Она напрягала все свои силы, чтобы отвести клинок, но Вирджинио был силен для своих лет и хорошо тренирован. Он уже одолевал, и через секунду клинок вонзится в ее горло. Фьора закрыла глаза и продолжала звать на помощь.
– Я здесь! – прокричал чей-то голос, который напомнил ей голос ангела.
Кто-то оторвал от нее Вирджинио, бросил его на пол и мощным коленом наступил ему на грудь.
– Ты еще слишком молод, чтобы стать убийцей, – проворчал Эстебан. – Ну и что с тобой делать?
– Пожалуйста, господин, подержите его и дайте мне кинжал, – я разберусь с ним, – запыхавшись, произнес Баттиста. – Этот негодяй ударил меня по голове, отнял одежду и поднос, а потом, как я понял, усыпил часовых?
– Вы угадали. Но лучше пойти за помощью...
– Вы правы. Нельзя молчать, когда речь идет о солдатах его высочества... и о ценном заложнике. За донну Фьору мы все отвечаем своими головами...
И Баттиста, завернувшись в одеяло, которое дала ему Фьора, выбежал наружу с криком: «Стража!» А молодая женщина, которая еще не совсем пришла в себя, подошла и присела рядом с Эстебаном, который все еще придавливал своим коленом Вирджинио, а кинжал держал приставленным к его горлу.
88 
