очень нудно 
36 
Ее разбудил сигнал трубы, и, открыв глаза, она при свете свечи, ибо дневной свет не проникал сюда, увидела Ванину, с трудом пытавшуюся надеть черное платье, безусловно, более подходящее в этих условиях, чем ее невероятный костюм античной царицы. Дело шло с трудом: застряв в поясе, который она забыла развязать, певица бранилась сразу на нескольких языках.
Марианна поспешила освободить ее, развязав узел и потянув платье вниз.
— Спасибо! — вздохнула Ванина, красная и всклокоченная, начавшая уже задыхаться под плотной тканью. — Я обязана этим изящным туалетом щедрости нашего хозяина, который только что принес его мне. Должно быть, это подарок какой-то дамы, милосердной, но… не до такой степени, чтобы пожертвовать новое платье, — добавила она, сделав гримасу. — Мне не нравятся ни ее духи, ни запах, который они должны перебить…
Сон и мазь Ванины сотворили чудо. Плечо у Марианны онемело, но почти не болело, и признаков лихорадки не ощущалось.
— Который может быть час? — спросила она.
— Признаться, я и сама не знаю. Мои часы остались в театре, а в этой комнатушке трудно определить время, тем более что я забыла спросить об этом у аббата.
Легкий на помине, он тут же появился с подносом, на котором дымились две чашки чая со сливками рядом с двумя кусками черного хлеба.
— Сейчас полдень, — сказал он, — и, к сожалению, это все, что я могу вам предложить. Уж извините меня!
— Вы не нуждаетесь в извинениях, padre. Самая красивая в мире дева может дать только то, чем ее наделил Господь, — легкомысленно прощебетала Ванина.
Но аббата сравнение, похоже, не шокировало, и, не распространяясь больше, певица поспешила сменить тему, спросив, что означают эти сигналы трубы.
— А вы что подумали? — вздохнул аббат, пожав плечами. — Это армия Бонапарта вступает в Москву…
Только «Бонапарт» объяснил Марианне больше, чем долгий разговор. Еще один, у кого в сердце нет императора! Впрочем, раз такой великий конспиратор, как Готье де Шазей, остановился у него… Тем не менее она с признательностью улыбнулась ему.
— Мы больше не будем затруднять вас, господин аббат, — сказала она. — Раз французы пришли, нам уже нечего бояться.
Они торопливо съели завтрак, поблагодарили аббата за гостеприимство и покинули дом, не вызвав, впрочем, попыток удержать их. Марианна теперь спешила подальше уйти от их убежища, которое казалось ей логовом заговорщиков.
Выходя, она обратила внимание, что никто из укрывавшихся здесь не появлялся, и сделала вывод, что приход соотечественников их не радует. У Ванины, кстати, было такое же ощущение.
— Аббат Сюрже славный малый, — сказала она, — но, интересно, не занимается ли он политикой и что за люди прячутся у него? Таких церковных сторожей, как у него, я еще не встречала.
Марианна не смогла удержаться от смеха.
— А я тем более, — с легким сердцем сказала она.
Когда они вышли на улицу, яркое солнце сменило ночную грозу, о которой напоминали широкие лужи, сломанные ветки деревьев и разбитые цветочные горшки, а в окрестностях церкви не было ни единой души.
— Пойдем на Красную площадь, — предложила Ванина. — Это сердце Москвы, и именно к ней стремятся войска. Я думаю, что император расположится в Кремле.
По таким же безлюдным улицам, где изредка в окнах и дверях появлялись жители, женщины добрались до набережной Москвы-реки и увидели, что осталось только два моста. Остальные восемь были, очевидно, взорваны ночью, и их остатки выглядывали из воды.
Странным казался этот обезлюдевший город, без всякого движения, почти мертвый. Ни единого шума, кроме еще далеких, но приближающихся звуков труб, катящихся пушек и грохота барабанов. Все это вызывало ощущение подавленности, и обе подруги, обрадованные возможностью свободно пройтись по свежему воздуху, постепенно перестали делиться впечатлениями и продолжали путь молча.
Гигантская Красная площадь открылась перед ними во всем своем величии и пустоте. Только двое русских солдат, видимо, отставших, стояли на коленях перед удивительно расцвеченным красно-сине-золотым собором Василия Блаженного, и несколько быков бродили по брусчатке.
Но за зубцами Кремля мелькали какие-то фигуры, напомнившие Марианне ночные события.
— Что-то не заметно пока французов, — прошептала она. — Где же они? Их слышно, но не видно…
— Напротив! — воскликнула певица, обернувшись к реке. — Смотрите! Они переходят вброд…
36 
