Лёгкий, ненавязчивый романчик 
134 
– Кто будет платить, узнаем после. Чем вам досадил князь Морозини?
– Вы что, ничего не поняли? Он украл у меня эту женщину! К тому же его высокомерие мне претит!
– Если начать уничтожать всех, кто вам не угодил, наша земля мигом избавилась бы от угрозы перенаселения. Перейдем к княгине Лизе, если только она соизволит мне разрешить говорить о ней. – Тут Уишбоун поклонился Лизе. – В чем вы можете упрекнуть ее? В том, что она принесла вам чемодан с долларами? Это единственное ее преступление, и оно вовсе не доставило ей большого удовольствия.
Лиза улыбнулась Уишбоуну с той сердечностью, на какую больше не мог рассчитывать Альдо.
– Ни малейшего удовольствия, господин Уишбоун! Хотя очень бы не хотела вернуться домой вместе с тем, за кого только что заплатила выкуп.
– Прошу тебя, Лиза, не выноси мне приговор до тех пор, пока не выслушаешь меня, – взмолился Альдо.
– Здесь неподходящее место для каких бы то ни было выяснений, – холодно ответила она, даже не взглянув на мужа.
Огорченный техасец вновь повторил свой вопрос:
– Так скажите же мне, чем провинилась княгиня Лиза?
На его вопрос ответила Лукреция:
– Она виновата в том, что замужем за человеком, который дважды оскорбил меня. И самой сладкой местью для меня будет смотреть, как он мучается, видя гибель жены и любовницы. Вот почему ни один из этой троицы не выйдет из этого замка живым.
Не снисходя до разговора с презираемой им женщиной, Альдо обратился к ее брату:
– Вот, значит, кто здесь отдает приказы. А вам, стало быть, отведена роль безгласной мебели. Что ж, почему бы фурии не главенствовать? У нее хватило дерзости и бесстыдства совершить убийство и кражу, даже когда погибал огромный пароход. Она, а не вы убила графиню д’Ангиссолу.
– Да, это сделала я, – с гордостью произнесла Лукреция. – Мы с отцом занимали двойную каюту, и я под предлогом болезни ни разу не вышла из нее, чтобы моя красота не привлекла ко мне ненужного внимания. И я справилась! Вы представить себе не можете, какой я испытала восторг, когда в этом адском кипящем котле я забрала драгоценности, а потом вонзила кинжал в эту женщину. Я поступила, как Людовико Морозини, твой предок, князь! Он изнасиловал, а потом убил Анжелу Борджиа, мою прапрабабку, за то, что она не хотела его!
Обстановка не располагала к веселью, и все-таки Альдо улыбнулся:
– Я вижу, что Борджиа или те, кто примазывается к ним, не потеряли привычки переписывать историю так, как им понравится. На самом деле все было совершенно иначе. Анжела, чья девственность осталась в далекой, далекой юности, страстно хотела выйти замуж за…
– Может, хватит языками трепать? – вдруг вмешался в разговор Макс, который ненадолго уходил и теперь вернулся. – Напоминаю, что было решено немедленно смыться, как только будут получены доллары и сведены все счеты! Нечего терять время и драть горло из-за всякой ерунды!
– Знай свое место и молчи! – окоротил его «Чезаре». – Мы как раз сводим счеты, как и было предусмотрено договором. Твое дело помалкивать!
– Ну, раз вы настаиваете на своем, ничего не поделаешь. Вы хозяин! Но не обижайтесь, если мы с братьями дадим отсюда деру немедля. Мы хорошо знакомы с французскими тюрьмами, гостеприимство там относительное… А уж если речь зайдет о гильотине!
– Что за чушь ты мелешь? При чем тут эти глупости?
– Никакие не глупости! Имейте в виду, что к нам прибыли два автомобиля с полицейскими, жандармы и люди из мэрии, сейчас они окружают замок…
Лукреция подбежала к окну.
– Он прав, – прошипела она. – Пора бежать. Но сначала избавимся от тех, кто нас продал! Неси веревки, Макс!
– Зачем? Каждому по пуле, и порядок!
– Еще чего! Все будет гораздо красивее! Я хочу, чтобы они умерли, но по моему сценарию! Я уже все приготовила. А ты иди быстрей переодевайся, – приказала она «Чезаре».
Лукреция торопливо отдавала распоряжения, и узников крепко-накрепко связали, хотя и Альдо, и Полина пытались сопротивляться. Но что они могли сделать, когда руки у них уже были скованы наручниками? Лиза от усталости и избытка чувств упала в обморок, связали и ее. Связали также и Уишбоуна, который поспешил Лизе на помощь. Он задыхался от гнева и негодования:
134 
